Служу Советскому Союзу 3

— Мы идем из края льдов и снегов. От полуночного солнца, от жарких родников. Под молотом богов плывем мы к новым землям. На бой с ордой, воспеть и взвыть — Вальхалла, я уже в пути…

Вот только вряд ли ему это удастся. Четверке из моей прошлой жизни это не удалось и этим не удастся.

Вягилев уже подключил нужные источники в верхушке власти. О том, что самолет будет захвачен юными террористами стало известно даже раньше, чем они обнажили оружие. Мне останется только обезоружить их и произвести задержание. А уже потом, под напором вины и грозящей ответственности, вся эта четверка дружно начнет рассказывать о том самом человеке, который так просто разбрасывается джинсами и поет песни из моего времени.

Все ходы будущих террористов просчитаны. Всё взято на карандаш, и операция должна пройти так, чтобы комар носа не подточил. Чтобы потом не стыдно было людям в глаза смотреть…

В десять сорок пять колеса ЯК-40 оторвались от грешной земли. Самолет взмыл в воздух.

Ну что же, приключение началось. Да, полет в этой машине отличался от полета в моем времени. Едва самолет оторвался от земли, как его ощутимо тряхануло. Я едва не прикусил язык и дал себе зарок не высовывать его дальше зубов раньше времени.

Дамиров и Розальев тихо переговаривались впереди. Они словно пытались высчитать время, которое самолет пролетал за минуту.

Рассчитывали полет? Ну что же, люди Вягилева донесли, что ребята в метро раскрывали школьный атлас и даже проводили по нему линейкой. Похоже, подготовочка у них была так себе.

Но что взять с молодежи? Летные карты им никто предоставлять не собирался, а вопросы по поводу полета могли привлечь ненужное внимание. Вот и приходилось обходиться подручными средствами.

Вот только они явно подумали о том, что ЯК-40 не зря назвали «истребителем керосина». И если он был способен совершать региональные перелеты, то вот уж на дальние расстояния горючки могло и не хватить. Конечно, сообщать об этом Дамирову и компании я не собирался. В конце концов, в мои планы это не входило, зато в планы входило совершенно другое.

И это другое в скором времени должно было произойти…

Глава 28

Что на уме у тех, кто идёт на угон? Желание лучше жить? Или за счет других поправить своё положение?

Я смотрел на четырех однокурсников, которым было меньше двадцати лет и искренне им сочувствовал. Да, непродуманность операции сквозила в каждом движении. Они попали на борт самолета, пронесли оружие, но… Ведь дальше необходимо ещё взять главенство в самолете, доказать то, что можешь управлять судьбами людей, а это ой как непросто.

Да что там говорить — нервы нужны железные, а яйца стальные. А тут… Тут всего лишь четверо молодых людей, которым захотелось свободы. Как будто в Америке их ждут, как будто там мёдом намазано. Да, пропаганда сыграла на руку, а может быть сыграло ещё и то, что три года назад до этого случая в октябре был произведен успешный угон самолета.

В тот день отец и сын Бразинскасы приобрели билеты на Ан-24, выполнявший рейс «Батуми — Сухуми», и сели на передние места, перед дверью в кабину пилотов. Когда самолет набрал высоту, они вломились в кабину, убив бортпроводницу, которая пыталась их остановить. После этого террористы продолжили стрелять. Всего они сделали двадцать четыре выстрела, ранив командира экипажа, штурмана и бортмеханика. В итоге экипаж-таки посадил самолет в Турции, как того и требовали террористы в аэропорту города Трабзон.

После приземления в Турции отца и сына Бразинскасов арестовали, однако выдать СССР отказались. Отсидев два года в турецкой тюрьме, они были освобождены по амнистии, а потом и вовсе перебрались в США на постоянное место жительства (сначала нелегально, а потом и вполне официально). Получив американские документы, Бразинскасы написали книгу, в которой пытались оправдать захват и угон самолета «борьбой за освобождение Литвы от советской оккупации». Такое позорное поведение США при предоставлении убежища террористам вызвало даже некоторый международный резонанс.

Именем смелой юной проводницы Нади, у которой через пару месяцев после трагедии планировалась свадьба, были названы улицы в нескольких городах СССР, множество школ и организаций. Вологодская поэтесса Ольга Фокина, написала стихотворение под названием “Песни у людей разные” о погибшей бортпроводнице, и как бы от имени её молодого человека.

Стихотворение Ольги Фокиной попалось на глаза начинающему тогда композитору, гитаристу Владимиру Семенову. Он написал в семьдесят первом году песню “Звездочка моя ясная”. Специально для исполнения песни и записи пластинки с ней был создан музыкальный коллектив, который получил название ВИА “Цветы” (позже “Группа Стаса Намина”). Вот такая история…

Мы летели и до начала действия оставалось около двадцати минут. Я незаметно стал разминаться, чтобы в случае чего подхватиться и блокировать начало захвата самолета. За спиной Зинчуков вполголоса травил анекдоты, а благодарная слушательница охотно хихикала над скабрезностями. Я знал, что он тоже был готов к действиям по обезоруживанию Дамирова и компании.