Слышишь пение?

— Хватит тут болтать, Анна Елизавета Зольтен, — раздраженно огрызнулась она, по тону, ни дать ни взять, ее дочка. — Никто в доме с голоду не умрет, покуда я тут хозяйка. О чем только папа думает?

— О тебе, — Анна повернулась к двери, все еще держа поднос в руках. — Пойду, скажу Гретхен, пусть поставит лишний прибор.

— Сама поставь, — крикнула ей вслед мама. — Накрывать на стол твоя обязанность!

Все сидели тихо, как мыши, наблюдая за Анной. Она принесла еще одну тарелку и с громким стуком бросила на стол вилку и нож.

— Проснитесь! — потребовала девочка. — Мама сейчас выйдет, ведите себя как обычно.

Папа расхохотался:

— Браво, Анна! А я-то думал, твой дурной нрав давно исчез!

— Иногда он бывает весьма кстати, — возразила дочка.

Но коленки ее дрожали и ноги подгибались.

Тут за спиной раздался знакомый голос, не тот, еле слышный и грустный, к которому они чуть было не привыкли, а обычный, звонкий, всегда полный здравого смысла голос Клары Зольтен:

— Подвинь девочке стул, Эрнст. Видишь, она с ног валится. Не каждый день удается хорошенько выбранить мать. Вот ты сказала, — обратилась она к дочери, — я просто дуюсь, и мне вдруг стало совершенно ясно, ты права. Как тебе в голову пришло, что я надулась? Но твоя правда! Просто ума не приложу, у кого ты выучилась читать нотации?

Она недоверчиво посмотрела на дочь, и Анна ответила с притворной серьезностью:

— У папы, наверно.

Тут все семейство разразилось громовым хохотом. И мама рассмеялась. Папа в жизни никого не ругает, об этом известно всем, даже маме.

— Хорошо, — произнесла она, отсмеявшись, — давайте поблагодарим Господа за то, что мы вместе и… — голос ее осекся, — и попросим Его благословения для Руди, где бы он ни находился. А теперь принимайтесь за ужин, как Анна велела.

Девочка сидела рядом с папой, чувствуя, как к ней возвращаются силы. Только губы еще не повинуются, но нет, надо улыбнуться маме:

— Он еще в Торонто, на «Йорке», корабле королевского флота. ^[32]Умирает со скуки, наверно.

— Хоть бы скорее прислал фотографию в морской форме, — вставила Фрида. — Я в школе всем покажу.

Мама вздохнула, потрепала ее по плечу.

— Мне тоже всегда нравились мужчины в форме, правда, Эрнст?

Папа кивнул, улыбаясь, а потом с такой любовью посмотрел на младшую дочку, что один этот взгляд стал ей самой большой наградой.

"Видишь, Руди, я стараюсь", — мысленно сказала она и подвинула стул поближе к столу — надо же и поесть.

Глава 20

Пока известно, что Руди близко, беспокоиться вроде не о чем, и девочка как будто забыла, что через полтора месяца ему отправляться в Галифакс. Чаще всего Анна вспоминала о брате, когда приходило время садиться за уроки. Раньше она и не замечала, насколько привыкла полагаться на помощь старшего брата.

К концу первой недели она взяла тетрадь, где Руди большими, жирными, черными цифрами писал для нее задачи, и отправилась к мистеру Мак-Нейру.

— До чего жалко, что Руди бросил университет, — начал учитель. — Я ушам своим не поверил, когда услышал.

— Он записался во флот, — доложила девочка. — Но сначала сдал все экзамены.

— Такой прекрасный юноша, он нигде не пропадет, — кивнул учитель. — А что ты мне принесла?

Объяснять не понадобилось — записанное в тетради говорило само за себя. Согласится ли он помочь? Анна ужасно волновалась, учитель всегда так занят.

— Приходи сегодня после уроков, в четыре, — сказал мистер Мак-Нейр, словно они давно обо всем договорились. — Не знаю, получится ли из меня такой же хороший репетитор, как из Руди, но мы посмотрим. Только, пожалуйста, Анна, останавливай, если я объясняю слишком быстро или ты не видишь написанного.

Она благодарно улыбнулась и поспешила домой.

Там девочка бросилась прямо к клетке и, обращаясь к птичке, нежно проворковала:

— Чудный, замечательный, восхитительный Питер! Самый лучший Питер на свете!

Гретхен удивленно посмотрела на сестру, а канарейка, довольная вниманием, залилась звонкой трелью.

— Не знала, что ты его так любишь. Милая, конечно, птичка… но восхитительная? Замечательная?

— Питер все понимает, — ответила Анна, усмехнувшись — сестре и невдомек. — Это наш с ним секрет, правда, Питер?

— Раз у тебя такое чудное настроение, — хмыкнула сестра, — вытри, пожалуй, пыль в столовой.

Спустя три недели Руди дали увольнительную. На корабль ему надо было вернуться к девяти вечера — казалось, он зашел всего на пару минут, и уже пора уходить. Вот здорово — повидать брата, он и вправду выглядит, словно заправский матрос. Анна думала, что моряка из него не получится, но с большим матросским воротником, брюками клеш, галстуком ("завязывать только так, а не иначе"), ленточками на бескозырке — моряк да и только. Мама не могла наглядеться на сына, кормила, оглаживала, каждую минуту обнимала и даже ни разу не заплакала, пока он не ушел.