Слышишь пение?

Есть у меня пятак, вот так,
На завтрак и обед пятак,
Пятак отдать,
Пятак занять,
Пятак, чтобы жене послать.
Печалей нету у меня,
Девчонок нету у меня,
Как птичку, не поймать меня,
Иду домой, вот так…

Взвод повернул за угол и скрылся из виду, но песенка все еще доносилась до девочек.

— Хорошенький такой, — мечтательно протянула Сюзи. — И совсем даже не старый.

— Ему никак не меньше восемнадцати, а это и для тебя многовато, Сюзанна Ирджес, — отрезала Мэгги. — Поверь мне, он нас даже не заметил. У него, наверно, и невеста есть.

— Скорее всего, жена, — рассмеялась Паула, глядя на надутые губки Сюзи. — Знаете что? Я хотела вам раньше новость сообщить, да забыла. Мой двоюродный брат в прошлые выходные в армию записался. Сказал, больше ждать невмоготу, хотя ему только-только двадцать исполнилось, в колледж совсем недавно поступил. Дядя Эдвард так бесновался, хоть связывай, но поделать ничего не мог.

Они перешли улицу, дом уже совсем близко. Ноги Анны двигались автоматически, в голове крутились обрывки услышанного.

— Ему никак не меньше восемнадцати.

— Сказал, больше ждать невмоготу.

— … совсем недавно в колледж поступил.

Когда они узнали об аресте тети Тани, Руди ужасно переживал, никак не мог решить: оставаться в университете или все-таки доказать, на что он способен, и записаться в армию. Девочка не раз слышала их с папой разговоры, да и по виду Руди можно было догадаться, ему приходится нелегко. Она тогда страшно волновалась, но со временем он будто немного успокоился. Похоже, папины советы не пропали даром. К концу зимы стало казаться, что Руди с головой ушел в занятия, не говоря уже о помощи младшей сестре. Раньше Анна могла представить такую дружбу только с отцом, но постепенно и старший брат стал настоящим другом.

"Он обо мне и вправду заботится", — думала девочка.

Надеюсь, дома будет все в порядке, ничего больше не случится. Отец Сюзи предсказывает скорое окончание войны — не позднее мая, но папа и отец Мэгги, да и отец Паулы считают — весной-то и начнутся настоящие бои.

— Анна, давай научу перестраиваться, когда маршируешь, — голос Сюзи вырвал девочку из круговорота тревожных мыслей. — Смотри, легче легкого!

Только Анна открыла рот, напомнить, что ей не углядеть, как подружка принялась подробно объяснять каждое свое движение. Время от времени Сюзи понимала больше, чем от нее ожидали. До нее за прошедшие месяцы дошло: хочешь учить Анну — прилагай особые усилия.

Как и в тот знаменательный день, когда Руди впервые помог ей проникнуть в сокровенные тайны алгебры, Анна сразу сообразила, о чем говорит подруга. Попыталась повторить — оказывается, и вправду легче легкого!

Они все вместе немного потренировались, начали с одной ноги, потом десять шагов в ногу, потом, по команде Сюзи, сменили ноги, и опять десять шагов.

Тут Анна, почти все запоминавшая с первого раза, запела:

Левой, левой, левой…
Я работаю одной левой.
Меня наняли одной левой.
Меня выгнали одной левой.
Левой, левой, левой.

Приходилось то и дело огибать огромные лужи — из-за мартовской оттепели тротуары уже очистились от снега, но воды еще было предостаточно. До чего же весело так шагать!

Полчасика они простояли, проболтали на углу, и, наконец, Анна пошла домой, все еще маршируя то с левой, то с правой, изображая молодого солдата-запевалу, которого другой солдат только что научил, как перестраиваться, если сбился с ноги. Спустя минуту она уже распевала:

Печалей нету у меня,
Девчонок нету у меня,
Как птичку, не поймать меня…

Песенка застряла у девочки в горле, ноги перестали повиноваться. Это же вам не игра-забава. Они же и впрямь солдаты. А поют так весело! Уходят из дома… далеко-далеко, неизвестно куда… может, их там убьют.

— Пожалуйста, не дай Руди записаться, — внезапно прошептала девочка в надежде, что Бог ее услышит. — Пожалуйста, не надо!

Анна вошла в дом, там все было по-прежнему.

Она сняла галоши, повесила, сунув варежки в карман, пальто и отправилась на кухню — помочь с ужином. Порезала мясо, очистила крутые яйца, по просьбе Фриды сбегала в погреб, принесла банку маринованных слив, накрыла на стол — ее всегдашняя работа с самого раннего детства. Девочке казалось, если все будет идти как обычно, удастся чудесным образом уберечь семью от страшной опасности. "Чепуха невероятная, не такая уж я важная особа". Но это странное чувство не оставляло, и она даже принялась деланно напевать, раскладывая ножи и вилки.

Перед самым ужином Фрида пришла из кухни проверить, все ли в порядке на столе. Фриц в последнее время пристрастился к вестернам и сам, по доброй воле, устроился в кресле с книжкой — читал Зейна Грея.[29]

Руди вошел в столовую и присел отдохнуть в ожидании ужина. Вскоре к ним спустилась Гретхен.