Смайлик на асфальте

Генерал Казарин слыл известной личностью в столице. Он был богат, владел несколькими домами, из которых дом на Мойке был особенно красив. Кроме того, ему принадлежало огромное имение под Вильно. Поговаривали, что старик Казарин, тратя немалые деньги на своих собак и лошадей, к домашним — сыну, замужней дочери и зятю — был чрезвычайно строг. Забегая вперед, следует сказать: по собранным сведениям отношения с дочерью и сыном у генерала были, как говорится, «кислые» — уж слишком волновали наследников вопросы наследства. Что касаемо самого имущества, то большая его часть представляла собой майорат — главным наследником и будущим владельцем всего состояния должен был стать утопленник, сын генерала. А в случае его смерти — старший в роде, то есть маленький сын генеральской дочери, по мужу госпожи Шталь.

Меня провели через комнату ожидания и коридор с раздевалками прямиком к бассейну — в просторный светлый зал, украшенный барельефами, зеркалами и растениями. Вторая дверь, сейчас закрытая, вела к душевым и дальше в мыльню.

Прикрытое простыней тело лежало на каменном полу рядом со ступенями, спускающимися в воду. Из-под простыни натекла большая лужа. Я приподнял край покрывала. Мне предстал человек средних лет, физически крепкий.

Над телом возвышался городовой, рядом переминался босыми ногами дрожащий молодой человек, единственной одеждой которого была обрезанная простынка. Впалая грудь, бледная кожа, вялая мускулатура — наверняка бумажная душа. Тонкие мокрые волосы вразнобой облепили макушку. Глаза, подслеповато щурясь, шарили по входящим в зал полицейским.

— Вот этот господин обнаружил утопленника, — подозрительный взгляд пристава уперся в раздетого.

— Позвольте представиться. Смолич Святослав Леонтьевич, служащий Русско-Азиатского банка, — сказал молодой человек.

В голосе молодого человека чувствовалось неподдельное волнение, самого его не на шутку лихорадило, как это нередко случается у особ впечатлительных, впервые столкнувшихся с покойником. Рассказ его получился донельзя сбивчивым и изобиловал ненужными подробностями, поэтому я перескажу его сам.

Господин Смолич вчера вечером вернулся из Самары, где жили его родители, и сегодня прямо с утра направился в Егоровские бани смыть дорожную пыль, дабы завтра уже приступить к работе в банке, где он служил третий год. Хотя Смолич, как и Казарин, являлся завсегдатаем бань, с поручиком знаком не был. После мыльни молодой человек решил освежиться в бассейне. Бассейн был пуст, что выглядело несомненной удачей. Смолич сошел по ступеням в воду, лег на спину и поплыл. Впереди никого не было, он специально посмотрел. И вот когда он поравнялся с мостиком, нависающим над бассейном, его макушка уткнулась во что-то мягкое. Смолич встал на ноги и повернулся. В воде плавало тело…

— Как же вы его не заметили раньше? — спросил я.

Молодого человека опять начала бить крупная дрожь, так, что даже зубы начали выбивать чечетку.

— С берега не разглядел-с, близорук, — выдавил он.

Мне стало жаль беднягу, и я отправил его одеваться под присмотром полицейского.

Я прошел вдоль бассейна. Утонуть в нем решительно невозможно — воды там по грудь и даже мельче. Удариться об угол — вряд ли, края сглажены. Упасть — тем более. Пол нескользкий, сам бассейн окружен барьером, мостик снабжен перилами. Я вновь приподнял простыню, закрывающую утопленника. На первый взгляд никаких повреждений на теле видно не было. Я осмотрел руку и ногти. Чистые, коротко обрезанные. Впрочем, это мало что означало, вода — коварная субстанция для следствия, смывающая все улики.

Поверить, что здоровый мужчина в расцвете лет вот так просто захлебнется «в луже», было непросто. Так в чем же причина? Ну, доктор все расставит по местам, надо только подождать его приезда.

Однако, ждать не понадобилось.

— Пропустите, доктор приехал! — послышался зычный голос за дверью, и в зал проскользнула сухонькая фигурка доктора Зайцева.

Доктор раскрыл саквояж и откинул простыню. Измерил температуру, оттянул веко, принюхался, склонившись с самому лицу утопленника. Вердикт после осмотра не заставил себя ждать: «Утонул. Водка и баня не совместимы».

— Да-с, все правильно господин доктор говорит, — встрял неизвестно откуда появившийся управляющий. — Господин Казарин заказали отдельный нумер, пива холодного просили принести. А у самого там бутылка водки. Пустая уже почти. Вот так-с.

Труп повезли в морг. Приставы переписали имена свидетелей. Я распорядился отпустить по домам людей, которых все еще держали в мыльне и раздевалках. Дело выглядело прозрачным, но мое чутье говорило обратное. Забегая вперед, могу сказать, что дальнейшее развитие событий показало: я был прав, доверившись чутью.

Я спустился в вестибюль, вышел на улицу и остановился, чтобы надеть перчатки. И тут мой взгляд зацепился за…

— Это что такое?

На стене возле входной двери был изображен странный рисунок — две пересекающиеся дуги, верхняя и нижняя. Совсем свежий, судя по краске, оставшейся на моем пальце.

— Не имею ни малейшего представления-с. Только что не было, — оторопело пробасил пристав. — Шутник-с.