Смеющийся Пеликен Наумов Евгений

– Нужно бег Айвана остановить, – оживился Кумак. Покорность хозяина понравилась

ему. – Он сейчас к селению врагов идет. Может, они убьют его, а может, и нет.

– Почему сами не расправитесь с ним?

– Охраняет его сильный амулет. Правда, силы своей Айван еще не знает. Этим и

воспользуемся… А если не удастся…

– Что тогда? – насторожился Черный Шаман.

– Придется делать Камыснапа!

Даже Черный Шаман, привыкший ко всяким мерзостям рэккенов, содрогнулся.

Камыснап, воплощение темного ужаса подземного мира! Даже подумать о нем страшно, не

то что видеть его!

Спросил торопливо:

– Неужели мне придется делать?

Кумак ответил неумолимо:

– Только человек может его сделать, рэккены не смеют прикасаться к нему. Сам

знаешь. Твоя помощь понадобится.

– Нет, нет! – охваченный страхом, воскликнул Черный Шаман, – Пока не готов к

этому… Попробуйте что-нибудь другое…

Смеющийся Пеликен Евгений Наумов

– Что? – острое лицо Кумака искривила злобная гримаса.

– Покажи ему Яри!

Яри-половинка

Синаневт метнула нож…

Медведи в упряжке

Долго ли, коротко ли ехал Айван, он не знал. Холмы сменялись долинами, скалы –

равнинами, горные перевалы – длинными спусками. Иногда полозья нарты скользили по

льду замерзшего озера или реки. Кое-где пробивались теплые ручьи и над ними клубились

облака пара.

Айван рад был бы любому человеку, но среди сугробов время от времени появлялись

только косматые головы рэккенов с горящими глазами. Иногда они выныривали очень

близко, дразня собак, которые уже давно не боялись их и со злобным лаем пускались в

погоню, словно перед ними были проказливые песцы.

Однажды такая погоня привела Айвана к береговым холмам. Он встревожился: нарта

отклонялась в сторону от дующего навстречу хиуса, а собаки никак не могли догнать

рэккена, хотя рычали от ярости и выбивались из сил.

Айван не садился на нарту, а бежал рядом на коротких лыжах- вороньих лапках.

Научил его этому дедушка Ненек, который и в старости не знал себе равных в беге на таких

лыжах. И теперь юноша не отставал от нарты, летящей по нетронутому снегу.

Долго продолжалась погоня. В конце концов юноша заподозрил неладное: куда-то

упорно ведет его рэккен. Тундру освещал белый свет месяца. На сугробах вспыхивал

синеватый отблеск. Рэккен пересекал их, не оставляя следа. Туловище его двигалось под

снегом так же привычно, как рыба под водой.

Вдруг Айван заметил, что голова остановилась, и красные пылающие глаза уставились

на него. Юноша сорвал со спины лук, и тонкая стрела, не знающая промаха, запела в

морозном воздухе. Пока голова двигалась, он не стрелял – не умел попадать в движущееся, ведь не упражнялся в стрельбе по живому. Но в любое неподвижное пятнышко всегда

попадал, даже если оно было не больше ногтя и находилось на расстоянии многих шагов.

Стрела вонзилась бы точно между глаз рэккена, но за мгновение до этого он под снег ушел.

Айван побежал и со злостью выдернул стрелу.

Когда собаки устали и замедлили бег, он решил остановиться и передохнуть.

Огляделся, выбирая место. Смутно белели во мраке снежные холмы. На миг показалось, что

остался один во всем мире. Собаки сидели на снегу, тяжело дыша, из раскрытых пастей шел

пар, глаза поблескивали.

И тут он услышал приятный, проникающий в душу свист. Обер- нулся, увидел

черневший в высоком холме вход в землянку. Рядом стояла тоненькая фигурка в расшитой

праздничной одежде. Девушка!

Такие землянки строили некоторые береговые жители. «Значит, к береговым попал я, –

подумал Айван, и его охватила досада: – Как не заметил черневший на снегу вход? Чуть

селение не проехал…»

Но других отверстий не было видно. Может, они дальше, за мыском? Однако

раздумывать некогда, правила гостеприимства требовали, чтобы он вошел сначала в

землянку, куда приглашают.

Собаки неистово лаяли и рвались к девушке. «Почему так странно ведут себя?» –

мелькнула мысль. Но он слишком устал и промерз, чтобы долго над чем-то задумываться.

Недалеко было жилище, где горячая еда, тепло, покой! Он шагнул к упряжке.

– Привяжи собак там! – крикнула девушка.

Голос ее показался знакомым, но был низким и хриплым – у береговых, которые живут

в сырых промерзших землянках, всегда такой. «Почему у входа не привязать собак?» – снова

Смеющийся Пеликен Евгений Наумов

подумал Айван. Однако вбил в снег остол, бросил собакам по куску вяленой рыбы. Они

успокоились и, жадно проглотив еду, свернулись клубком.

Лицо девушки до глаз, раскосых и мрачных, закрыто меховым нагрудником, опушенным белым песцом! К снова что-то знакомое почудилось в ее облике.