Смех баньши

Дракон багряный отступал недолго.
И мощь, доселе скрытую, открыв,
Врага изгнал из озера, но только
Исчезли оба, на берег ступив.

И Вортигерн спросил в недоуменьи:

«Что значит боя странный сей исход?»
Ответил Мерлин: «Это без сомненья
Победа змия красного, ведь тот,

Внезапно гнев и силу обнаружив,

О коих прежде не подозревал,
Мгновенно ход сражения нарушил
И саксов из страны своей изгнал.

Увы, недолгой будет та победа.

Страной ему не вечно обладать.
Обоих змиев ждут здесь злые беды,
Триумфы, и несчастия опять.

Миг для британцев ныне предрассветный —

Им вверена земля эта сейчас,
И стрелы бед окажутся безвредны —
Для них пора в другой настанет раз».

«Но кто ты? Молви мне, о отрок вещий.

Кто твой отец — злой дух иль божество?
Откуда знаешь скрытые ты вещи —
Грядущую беду иль торжество?»

«Я — Мерлин, прозываемый Амброзий.

Иль Мирддин Эмрис на валлийский лад,
И Мирддин — бог ветров, лихой и грозный,
Всегда мне покровительствовать рад.

Считает кто-то: он и я — едины.

Возможно, правы в чем-то и они.
Но мой отец — то Дух страны родимой —
Могучей, славной, древней сей земли.

Сюда приходят люди и народы,

Затем, чтоб после снова исчезать.
И превращаясь в горные породы,
Навеки эту землю оставлять.

Увы, и ты ее покинешь скоро —

Наследники законные грядут:
Аврелий, Утер — их приносит море —
Тебя и саксов принцы разобьют.

О Вортигерн, нельзя построить башни

На озере подземном никогда —
Трон не стоит на преступленьи страшном —
Их подмывают кровь или вода.

Спеши сокрыться, отдалить на время

Ту участь, что тебе присуждена.
Уже недолгим будет жизни бремя —
Ее твоя же поглотит война».

Главу печально Вортигерн склоняет —

На лике лишь усталости печать.
О власти он давно уж не мечтает.
Как от судьбы зловещей убежать?

«Не хочешь ли отправиться со мною

Куда-нибудь?» — он Мерлина спросил.
«Нет, Вортигерн, мне под другой звездою
Творец скитаться в жизни отпустил.

Останусь здесь, в Деметии я править,

Прекрасной, после деда моего.
Мне много в жизни суждено исправить,
Но нет в ней больше места твоего».

Ни трона и ни башни не воздвигнув,

Уехал опечаленный король.
Душой для мира этого погибнув,
Он знал — не удалась чужая роль, —

торжествующе допела Гвенивер и весело рассмеялась, довольная, что одолела такого монстра с пергамента до конца, и отыскала меня взглядом, вполне сошедшим за воздушный поцелуй.

— Нам надо поговорить, — ничего не выражающим тоном сказал Гамлет.

— Не принимай так всерьез, что ты Ланселот, — сказал я, с улыбкой поклонившись девушке. — В конце концов, это даже не любовная лирика.

— Заткнись, — раздраженно прошипел Ланселот, ухватив меня за рукав и притянув поближе к себе. — Переводить собственные старые сказки на бриттский язык — это уж слишком! Да еще такие псевдоисторические. Ты выдаешь за местную легенду то, что, возможно, было совсем не так! На второй же день, даже не проверив, какие тут есть несоответствия!

— Еще чего! — я небрежно оттолкнул его. — Конечно, все было не так! На то это и легенды. Какая разница? А ты что, веришь в драконов? Эй, драконы!..