Смех дьявола

Когда великий голод, истомивший ее, был наконец утолен, уже давно миновал полдень. Они не произнесли никаких слов, кроме слов любви, таких банальных от вечного повторения. Раздались удары в дверь. Быстрым движением он схватил свою винтовку.

— Что такое?

— Командир, это я, Фино. Мне сказали, что вы здесь.

Тавернье положил винтовку и начал одеваться.

— В чем дело?

— Командир, нам надо отправляться, если вы не хотите пропустить свой самолет.

— Который час?

— Четыре часа.

— Черт возьми! Вы не могли придти раньше?

— Но, командир, никто не знал, где вы!

Леа, по-прежнему нагая, смотрела на Франсуа.

— Ты уходишь?

— Я воспользовался командировкой в этот район, чтобы отыскать тебя. В Монтийяке никто не знал или не хотел мне сказать, где ты. К счастью, я вспомнил о мадам Лафуркад и ее сыновьях. Максим позвонил по телефону, и… я нашел тебя.

— Ты уже уходишь?

— Да, но я вернусь.

— Командир!

— Иду!

— Франсуа!..

— Тише, малышка… не кричи, не плачь. Все будет хорошо, война скоро закончится.

— Но… у нас не было времени поговорить о нас!

— Я знаю, сердце мое, мы побеседуем позже.

Он поднял ее и держал, прижимая к себе, такую хрупкую в своей наготе.

— Обними меня…

— Командир!

Когда он отстранился от нее, привкус соли остался на его губах. Он не мог разобрать, чьи это были слезы, его или ее.

Подталкивая своего шофера, он преодолел подъем до двора фермы, где его ждал старый черный «мерседес», в который он прыгнул. Машина тронулась. Франсуа обернулся. На ступеньках крыльца молодая женщина, похожая на Камиллу д'Аржила, держа за руку маленького мальчика, махала ему рукой.

Ночью Франсуа Тавернье поднялся на борт самолета британской армии, взявшего курс на Лондон.

Когда Леа вернулась из табачной сушильни, Камилла нежно ее обняла и сказала только:

— Тебе повезло.

Они вернулись на ферму, держась за руки.

В конечном счете Леа была создана для этой подпольной жизни, лишенной комфорта, даже если время от времени она жаловалась на грубость обстановки и на тесноту. Камилла, наоборот, никогда не жаловалась, но начинала страдать от этой грубой жизни. И кроме того, она опасалась нападения на их лагерь. Здоровье ее улучшилось, но иногда она была так слаба, что с трудом передвигалась. Ее поддерживали вера в Бога и мысль о своем муже.

И вот в ночь с пятого на шестое июня было получено сообщение «В», которого так ждали Аристид и его люди, одно из трехсот, отправленных в эту ночь французским подпольным руководством своим офицерам: «Роза за ухом», что означало высадку союзников в Нормандии и мобилизацию всех сил французского Сопротивления.

Тотчас были начаты намеченные операции: на заре оружие, терпеливо хранившееся на ригах, в табачных сушильнях, винных подвалах, в пещерах, было быстро распределено; подземные кабели, связывающие главный штаб фон дер Шевальри, командующего 1-й армии, расквартированной в Бордо, с базой в Мериньяке и солдатскими казармами, а позже и соединяющие Люфтваффе с артиллерией Шюта, были перерезаны. В депо пессакского вокзала Пьер Шатане и его люди взорвали девять локомотивов, на несколько часов задержав отправление трех тысяч немецких солдат на нормандский фронт; они нарушили также сообщение на линии Лакано — Сен-Луи. Со своей стороны, бойцы из группы Жоржа подорвали железнодорожные пути между Ле Пюи и Лонзаком, железнодорожный мост между Монтандром и Шатр Тресаком, обрезали телефонные кабели германской армии в Суже, взорвали восемь опор 150 000-вольтной линии около Ишу и три — 120 000-вольтной в Буаре. В то же время железнодорожники Фернана Шмальца, задетые «конкуренцией» группы Жоржа, поставили рекорд и отправили Аристиду отчет о сорока восьми часах операций: «Пущен под откос поезд с немецкими солдатами около Понса. Взорван железнодорожный мост близ Флеака. Немецкий воинский эшелон потерпел крушение, столкнувшись с составом из цистерн с бензином около Бордо. Последняя диверсия вызвала гигантский пожар на линии и повлекла большие жертвы среди немцев, в частности, погибли капитан и сержант. Взорванный 33-тонный подъемный кран рухнул на паровоз, что прервало сообщение на линии.

Кран и паровоз вышли из строя. Железнодорожная линия разрушена в Сулаке…» Группа из Аркашона под руководством майора де Люза и капитана Дюшеза подорвала две опоры высоковольтной передачи, лишив электроэнергии южную часть железнодорожной сети, также были перерезаны телефонный и телеграфный кабели водолечебной станции, изолировав ее от остального мира; Деде ле Баск и Леон из Ланд непрерывно совершали вылазки против немецких колонн, которые по обходным путям пытались выйти на нормандские пляжи.

Вечером 6 июня на ферме Карнело люди слушали, несмотря на сильное глушение, голос, который в течение четырех лет поддерживал честь Франции:.

«Великая битва началась!

После стольких боев, гнева, боли наконец нанесен решающий удар, удар, которого так ждали. Это, конечно, французская битва, это битва за Францию.