Смех и смертный грех

Теперь Арсений Иванович выглядел возмущенным. Если рассказ о происхождении своей сестры он выслушал относительно спокойно, то когда Лисица коснулся его собственного происхождения, Арсений Иванович взбесился:

— Ну, знаешь ли! — воскликнул он возмущенно. — Выбирай, будь добр, выражения!

— А я и выбираю! Ни у нас в стране, ни за рубежом никто не слышал о таком профессоре. Ваш отец — Иван Сергеевич Завгородцев был рядовым лаборантом, обладал весьма средним уровнем интеллекта и, к сожалению, любил приложиться к бутылке.

Внезапность, с которой его отец превратился из всеми уважаемого профессора в никчемного выпивоху-лаборанта, была для Арсения Ивановича невыносима. Он покраснел и, если бы не жена, которая повисла у мужа на рукаве, наверное, влепил бы Лисице звонкую оплеуху.

— Да вы не ершитесь так, — усмехнулся Лисица. — Были и у вашего отца отличные качества, за которые его ваша матушка и выбрала из многих других.

— А именно? — прохрипел Арсений Иванович.

— Он был красив. И он умел нравиться женщинам. Во всяком случае, ваша матушка увлеклась им не на шутку. Думаю, она рассчитывала на то, что ее собственный отец, в лаборатории которого трудился Завгородцев, сможет как-то поспособствовать карьерному росту ее супруга. Она даже в браке заставила вашего отца взять ее фамилию. Так и появился на свет Иван Сергеевич Завгородцев. Но к огромному разочарованию вашей матери, ваш дедушка был человеком принципиальным, он считал, что в науке и так болтается слишком много случайных людей. И позволить присосаться еще одной случайной пиявке к здоровому телу науки он не позволил. На этой почве у вашей матушки и произошел с ее отцом скандал, после которого они больше не виделись до самой его смерти.

— Откуда вы это знаете?

— Я проделал большую работу и нашел человека, который работал с вашим отцом и вашим дедом в той самой лаборатории. Он уже не молод, но хорошо помнит их обоих. И вашу матушку, как ни странно, он тоже хорошо помнит. Он и рассказал мне эту историю.

— Значит, мой отец был простым лаборантом? Иван Сергеевич Завгородцев никакой не профессор, а простой лаборант?

— Зато ваш дед… Тот да, тот был профессором. И очень даже знаменитым, на его счету много открытий, совершивших в науке настоящий переворот. И вот Лариса его родная дочь!

После сделанного Лисицей заявления за столом надолго воцарилась тишина. А когда Арсений Иванович заговорил, то голос его прозвучал хрипло от волнения:

— Откуда… откуда у тебя такие сведения?

— Я уже сказал — из архивов. А еще я поговорил с Леонидом Семеновичем, близким другом вашей матушки и несчастным отвергнутым ею претендентом. Рассказывать дальше?

— Да! Расскажи!

Лисица пустился в повествование. Несмотря на данное им раньше обещание излагать лишь факты, Лисица не смог отказать себе в удовольствии немного пофилософствовать.

— Ваш дед и по совместительству отец Ларисы был гениальным ученым. Тут ваша матушка не солгала, Ларисе и Игорю было в кого быть умными. Но если Лариса еще в какой-то степени оправдала славу своего родителя, то на Игоре природа уже отдохнула.

— И основательно, — не удержалась Леся от колкого замечания.

Арсений Иванович покосился на невестку — он не одобрял распрей в семье. Но сейчас сведения, которыми располагал Лисица, были куда важней, чем выговор Лесе. Поэтому Арсений Иванович лишь произнес:

— Я что-то не совсем понимаю, как же такое возможно? Кем же приходилась моя мать Ларисе?

— Сестрой. Единокровной сестрой. У них был общий отец, но разные матери.

— Это значит… что Лариса — не сестра мне… Она — моя тетка?

— Получается, так.

— И она же — бабушка Эдика?

— Двоюродная.

Арсений Иванович все еще не мог свыкнуться с мыслью о крутом переделе родственных связей у них в семье.

Пришлось Лисице снова подтвердить то, что он уже сказал ранее:

— Совершенно не из-за чего тут переживать. И вы все поняли правильно. Ваш дед, отец вашей матери, был также и отцом Ларисы.

— Но… но это невозможно!

— Почему?

— У них двоих колоссальная разница в возрасте! Я имею в виду, у матери и Ларисы!.. Между ними почти тридцать лет!

— И что с того? Ваш дед, по свидетельству тех, кто знал его лично, был мужчиной хоть куда. Он до самого конца пользовался большой любовью дам. И просто удивительно, что у него было лишь трое детей. При его любвеобильности их могло быть в десять раз больше.

— Трое? — удивился Арсений Иванович. — Ты сказал, трое?

— Верно. Ваша матушка, Лариса и…

— Кто же третий?

— О нем будет речь впереди.

— Надеюсь, что это не я, — проворчал Арсений Иванович.

— Не беспокойтесь, — заверил его Лисица. — Думаю, что это не вы.

— Думаешь? Уф! — выдохнул Арсений Иванович. — Еще не легче!

— Да вы не волнуйтесь так. Главное, что теперь вы узнаете всю правду.

— Ну, ты прости меня, братец, — несколько смущенно произнес Арсений Иванович. — Прости, что я на тебя накричал вначале. Но сам понимаешь, такие новости, да еще без подготовки. И зачем же мать все это от меня скрывала?

— Я расскажу, — кивнул головой Лисица. — Но не заказать ли нам все же что-нибудь поесть?