Смех и смертный грех

— Вряд ли ей это давалось так уж легко. Насколько я успел изучить характер вашей матери, она была не из тех людей, кто легко расстается с деньгами. Если она и поддерживала Ларису материально, то потом дорого брала с нее за это. К тому же она лишила вашу сестру ее доброго имени. Она настолько ненавидела и завидовала сироте, что лишила ее родного отца. Выдумала какого-то несуществующего негодяя, про которого даже не хотела ничего рассказывать девочке. Думаю, что Лариса тяготилась своей зависимостью от Надежды Сергеевны. И если в ту пору, когда она считала ее своей матерью, такое положение дел ее более или менее устраивало, то когда она узнала правду, боюсь, в ее душе воцарился настоящий ад.

— Но кто же мог сказать Ларисе правду? Вы?

— Нет, я сам узнал все окончательно только сегодня.

— Тогда кто?

— Вот об этом речь у нас с вами еще впереди.

Но в это время им принесли заказ. И Лисица вновь умолк, так как принялся за еду. Всем прочим не оставалось ничего другого, кроме как последовать его примеру. Они взялись кто за вилки и ножи, кто за ложки, и дело сдвинулось с места. Однако единственный, кто тут искренне наслаждался трапезой, был Лисица. Только он ел с видимым удовольствием, все прочие были больше заняты рассказанным Лисицей, чем тем, что лежало у них в тарелках.

Кира и вовсе смотрела на салат с отвращением. И зачем они полили его маслом? Да еще, кажется, оливковым? Кира поднесла к носу кусочек огурца, но тут же поспешно положила его обратно на тарелку. Может, если поковырять, станет лучше? И Кира принялась ворошить зелень на тарелке, стараясь найти кусочек, который бы вызвал в ней наименьшую неприязнь.

На Лисицу, который поглощал огромную, в половину тарелки отбивную, она старалась вовсе не смотреть. К счастью, Лисица покончил с трапезой очень быстро и снова заговорил:

— А сейчас я хочу сказать вам еще об одном ребенке, который был у профессора.

— Третий ребенок? Ты о нем уже упоминал.

— Да, дело в том, что когда маленькая Лариса в своем нежном возрасте осталась круглой сиротой, у нее, помимо Надежды Сергеевны, был еще один близкий родственник — брат.

— Брат? Родной брат?

— Да, самый что ни на есть родной. Ведь этот ребенок родился с Ларисой в один день и от одних и тех же родителей.

— Двойняшка?

— Редкий случай, но далеко не исключительный. Иногда женщина рожает не одного, а двух детей, причем разнополых.

— И где же этот мальчик сейчас?

— Вот это мне и хотелось бы знать.

И Лисица уставился на Арсения Ивановича.

— Мне ни о каком мальчике ничего не известно, — пробормотал тот, явно находясь в еще большем замешательстве, чем раньше. — Я и про Ларису-то всегда думал, что она моя родная сестра. А никаких маленьких мальчиков у нас в доме, кроме меня, никогда не было.

— Вот именно. Кроме вас.

— Что? — вздрогнул Арсений Иванович. — Все-таки я… все-таки я — брат Ларисы? Родной? Надежда Сергеевна и меня усыновила?

— Нет, не думаю. Хотя… Хотите узнать это точно? Пока тело вашей матери еще не захоронено, это можно сделать.

— Вы что… шутите?

— Вовсе нет. Зная теперь, какой великий махинатор скрывался под маской вашей матушки, я бы не стал доверять тому, что она говорила насчет вас. Я бы также не стал доверять в полной мере записям в актах гражданского состояния. И даже показаниям Леонида Семеновича я бы не стал верить до конца. Старик показался мне весьма наивным во всем, что касается вашей матушки. Она вертела им всю жизнь, как ей заблагорассудится. Он верил ей во всем, а она… сдается мне, она частенько его использовала в своих корыстных целях.

Арсений Иванович был в сильном смущении.

— Я даже не знаю, — пробормотал он. — Вы тут мне такого наговорили… Голова идет кругом. Конечно, я сознавал, что моя мать далеко не ангел, но…

— Но у вашего деда во втором браке родилось двое детей. И мальчик куда-то пропал.

— Пропал?

— По документам он умер. Но… но у меня есть основания полагать, что это не совсем так.

Взглянув на жену, Арсений Иванович спросил:

— Что скажешь, дорогая? Соглашаться мне на экспертизу?

У Екатерины Леопольдовны сомнений на этот счет не было.

— Соглашайся! — сразу же кивнула она головой. — Соглашайся, иначе потом всю оставшуюся жизнь будешь терзаться неопределенностью.

— А вдруг я и есть тот самый пропавший малыш? — переживал Арсений Иванович. — Вдруг на самом деле я — брат собственной матери?

Он так разволновался, что у него на лбу даже выступила испарина. Лисице пришлось поклясться, что какой бы ни была правда, Арсений Иванович обязательно узнает ее в полном объеме.

— И обязательно первым!

Лисица пообещал ему и это. Заключив соглашение, эти двое ударили по рукам. После чего Арсений Иванович встал и, пошатываясь и опираясь на руку своей супруги, удалился прочь. Услышанные им сегодня новости явно были из разряда сенсационных.

Глава 14

Попрощавшись с родителями Эдика и оставшись одни за столиком в кафе, друзья подступили к Лисице с вопросами.

Особенно негодовал Эдик:

— Какого лешего ты так напугал папу? Ты слышал, кем он себя вообразил?! Брат своей собственной матери. Не стоило ему все так выкладывать!