Смех мертвых

— Ха, так чем же он занимался, pardieu[64]? Тогда по ночам исчезали дети бедняков. Они куда-то пропадали. Жандармы тщательно обыскали лабораторию этого Бенекендорффа, и обнаружили не бедных пропавших детей, а полдюжины обезьяноподобных созданий, не совсем людей, но и не полностью животных. Ужасные создания имели черты и тех, и других. У них был мех и рукоподобные ноги, но лица напоминали человеческие. Все они были мертвы, все до одного. И быть может, так для них было лучше… Бенекендорффа признали сумасшедшим. Но, мой друг, несмотря на гениальность этого человека, он был совершенно безумным! Мы изолировали его от общества, и ради безопасности сожгли его записи и уничтожили сыворотку, которую он вкалывал детям, превращая их в псевдообезьян.

— Невозможно! — фыркнул я.

— Немыслимо, — согласился профессор. — Но, к сожалению, возможно. Его секрет остался вместе с ним в сумасшедшем доме. Однако из-за перипетий войны ему удалось бежать.

— Боже мой! — воскликнул я. — Вы хотите сказать, что потом след этого чудовища затерялся.

Профессор пожал плечами с истинно гэльским фатализмом.

— Возможно. Следы его затерялись, но говорили, что его видели в бельгийском Конго.

— Но…

— Так нет, мой друг. Думать об этом бесполезно. Мы оказались в тупике, но теперь сможем все разузнать… Одна просьба, а потом можете поступать, как хотите: когда следующий раз отправитесь перевязывать молодого Мэнли, возьмите меня с собой. Мне нужно поговорить с мадам Комсток…

Корнелия Комсток была дамой могучего телосложения и очень импозантных манер. Она боялась парней из клуба, репортеров, судебных стряпчих, но для де Грандина она оказалась всего лишь женщиной, обладающей информацией, которую он хотел получить. Предваряя свои расспросы, де Грандин поклонился так, как могут поклониться только французы, а потом пошел напрямую:

— Мадам, вы знакомы или были когда-то знакомы с доктором Бенекендорффом?

Госпожа Комсток посмотрела на француза так, словно была василиском и хотела поразить профессора своим самым смертоносным взглядом:

— Дорогой мой… — начала она так, словно он был безликим водителем такси, но француз встретил ее холодный взгляд совершенно равнодушно.

— Будет очень мило, если вы ответите мне, — сказал он ей. — В первую очередь я представляю Французскую Республику, но также и все человечество. И я снова спрашиваю… Пожалуйста, ответьте: знали вы когда-нибудь доктора Бенекендорффа?

Она низко опустила голову под его немигающим взглядом, и ее губы едва заметно скривились.

— Да, — ответила она голосом не более чем шепотом.

— Ах, так. У нас прогресс. Как вы познакомились с ним… При каких обстоятельствах? Поверьте мне, вы можете совершенно откровенно говорить со мной и доктором Троубриджем, но, пожалуйста, будьте откровенны. Это очень важно.

— Я познакомилась с Отто Бенекендорффом много лет назад. Он только переехал в эту страну из Европы и преподавал биологию в университете, который располагался недалеко от того места, где я жила. Тогда я была девочкой. Мы… Мы были помолвлены.

— И ваша помолвка по какой-то причине была разорвана, не так ли?

Я едва узнал Корнелию Комсток в той женщине, которая уставилась на Жюля де Грандина широко выпученными глазами. Она дрожала, словно от холода, и ее руки нервно перебирали шнур ее черепахового пенсне.

— Это… Это было невозможно. В те дни мы занимались вивисекцией. Но этот человек казалось специально мучил бедных, беззащитных животных. Я вернула его кольцо, когда он, хвастаясь, стал описывать мне один из своих экспериментов. Он словно злорадствовал, вспоминая о муках бедного зверька, прежде чем тот умер.

— Eh bien[65], мадам, — Де Грандин бросил на нее беглый взгляд. — Так ваша помолвка оказалась расстроенной? Он покинул вас, смирившись, но остался вашим другом?

Корнелия Комсток выглядела так, словно находилась на грани обморока, когда прошептала:

— Нет, сэр. Нет! Он оставил меня с ужасными угрозами. Я помню каждое его слово… Как я могла это забыть? Он сказал: «Я ухожу, но я вернусь. Только смерть может остановить меня, и когда я вернусь, я наведу на тебя такой ужас, какой никто из людей не видел со времен Адама».

— Parbleu, — де Грандин едва не пустился в танец от возбуждения. — У нас есть ключ к этой тайне, друг Троубридж! — а потом прибавил, обращаясь к миссис Комсток: — Еще одна мелочь, маленький вопрос, если не возражаете, мадам. Ваша дочь обручена с господином Мэнли. Расскажите, когда и где она познакомилась с этим молодым человеком?

— Я их познакомила, — казалось, высокомерие вернулось к миссис Комсток. — Господин Мэнли пришел к моему мужу с письмами от его старого школьного товарища — они вместе учились в университете в Кейптауне.

— Кейптауне, вы сказали, мадам? Кейптауне, который в Южной Африке? Nom d’un petit bon homme[66]! Когда появился этот юноша?

— Около года назад. Почему…

— А монсеньер Мэнли сколько времени он тут живет? — его вопрос был задан так решительно, что отмел в сторону все протесты.