Смех сквозь слёзы. Юморески от Чичера Колымского

Я опешил, объявил рекламную паузу, чтобы подумать. Но как всегда со мной бывает, думал не о том, что нужно: не о качестве юморески, совсем-совсем о другом. «Если Он после прочтения каждой юморески грохается на пол, – соображал я, – то, либо он уже инвалид и доживает последние дни, и моя юмореска пришибёт его окончательно, либо со мной говорит автоответчик» . Так мне захотелось взглянуть на Его. Тут как раз вахтёрша исчезла куда- то: может, пошла минус попить, а может сухари перевернуть, чтобы не подгорали. “Ху-сим,– повторил я про себя слова одного японца, – куй железо, пока горячий”,– и шмыгнул в коридор, надеясь по запаху (не все же у них сидят на сухарях!) найти Его кабинет. Нашёл. Захожу. За столом сидит почтенных лет мужчина, который почему-то напомнил мне анекдот студенческой поры: студенты говорят преподавателю: ”Ну и дуб, ты , Василь Иваныч” и слышат в ответ:”Крепок я, братцы, крепок !”

Да разве такого свалишь юмореской. К тому же он не на стуле сидит, а в кресле с подлокотниками, на высокой спинке которого ещё такая фигурная виньетка с цифрой “13”. Попробуй, сковырни его оттуда! Пупок развяжется. Не-е-ет. Что-то с юмором у нас не то творится. Я выскочил из кабинета, как оглашённый, заорал в коридоре благим матом: ”Антон Павлови-и-иич ! Ау-уу! Где вы?”

Тут жена меня толк в бочину:”Говорила ведь, зараза! Не читай на ночь Чехова. Смотри по телеку «умориста». От него ни жарко, ни холодно”. И, действительно, сдался мне этот юмор!

Жулет

У старика Михеича есть собачка Дамка. Чистюля! Ухоженная, форменная краля «Фи-Фи», хотя и обыкновенная дворняжка. Сама вся белая, только кончики ушек чёрные. Те самые ушки она любит складывать крест на крест и по вечерам лает на полную луну. Недавно Дамка загуляла. Вышла на крыльцо и стала прохаживаться. Желающих составить компанию «на рандеву» такой красавице оказалось, как стоило ожидать, предостаточно. Первым прибежал приблудный чернявый кобель Анзор. О, уж эти беженцы! Везде- то они успевают быть первыми. Жених но уж больно драчлив («кров гарачий»). Сам не большой, а задиристый! – никому спуску не дает.

Дамка собачка сурьёзная, – с кем попало не якшается, тем более с первым встречным, как Анзор. Она легла на резиновый коврик, расстеленный у крыльца и стала ждать: может попутёвее кто объявится. Чернявый женишок, крутясь вокруг да около Дамки, твердил, как «отче наше», заученные фразы:

–Дэвушк…а дэвушк… Верь мнэ. Чесний слов…Клянусь аллах… другой так любит нэ можэт.

Тут у калитки появился Жулет, рыжий пёс с соседнего переулка. Нам придётся ждать и четвёртого героя моего рассказа. А пока я познакомлю вас с Жулетом. Французистого в нём ничего нет, ибо не «жю», а «жу», то есть русское производное слово. Не трудно догадаться, что подразумевал хозяин, давая кличку своему пёсику. Жуликоватый, аж спасу нет. Украдёт, а скажет, так было. Жулет преподобный страсть как любил «ловить рыбку в мутной воде». Бывает, из –за косточки стравит двух собачонок, пока те выясняют отношения, Жулет сам «оприходует» лакомство и был таков. Правда, достаётся ему за это ого- го как. Посмотрите на его голову. Видите: три волосины на семи рядах. «Причёска испорчена» основательно, но вполне заслуженно. И бородёнка у Жулета жиденькая, жиденькая. Глазки рачьи на выкате всегда слезятся, словно он плачет, отчего вид постоянно обиженного существа.

      Пока мы с вами рассматривали его, Жулет подошёл к калитке. Хитрюга знал все выходы и входы, потому без труда нырнул во двор через дыру в калитке, сделанную хозяином распрекрасной Дамки для её же нужд. Пролез, значит, в дыру, но пойти в глубь двора побоялся рискнуть, ибо там можно было и «схлопотать».( У Анзора «не заржавеет»: чуть что, – сразу в глаз). А здесь, вдалеке, у калитки…он (Жулет) вроде бы с боку припёку. Присел так на всякий случай, и от выхода недалеко (если что,– во время «слинять»), а вдруг что «обломится». Ах, это «вдруг»! Будь я поэтом, сложил бы гимн этому слову. Как часто оно выручает. И на этот раз… Вдруг у калитки появился Охламон. Здоровенный пёс, весь неухоженный, дюже лохматый. Репей на репье сидел в его шерсти, ну вылитый батон с изюмом. На здоровье Охламон никогда не жаловался. (Это, кстати сказать, для таких красоток особой роли не играет). «Здоровье- ерунда! – считает она. – Был бы человек хороший». Охламон как раз был не из тех. Мнение Дамки о нём было однозначно (и я с ней согласен целиком и полностью): «Тюха – Матюха. Ни украсть, ни покараулить».

Дамка нехотя бросила взгляд в его сторону и скривила мордочку:

– Тоже мне жених! Хотя бы причесался…

Охламон, между прочим, знал, что женщины коварны и, если они тебя ругают, это ещё не значит, что не любят. Потому и ругают, что любят. Хотят, чтобы ты стал лучше, хотя бы внешне, в причёске. В парикмахерскую Охламон не побежал. Он справедливо полагал, что любить надо такого, какой есть,– не хрена припудриваться…

Пёс склонил свою бестолковку к дыре в калитке и увидел там Жулета.