Смех сквозь слёзы. Юморески от Чичера Колымского

Вдруг вижу в придорожных кустах «канарейку» (милицейская машина с мигалкой). На её капоте прикреплён радар. Мне и в голову не приходило, что в столь ранний час какой-то дурак выйдет пастись на асфальте. Но капитан ГАИ не был дураком. Уловив радаром полёт моего «мустанга», он рванулся из салона «канарейки», споткнулся обо что-то, распластался на пыльной траве, чуть не проглотив свисток. Лёжа заверещал консервной банкой по асфальту.

Я по тормозам. У тёще глаза стали квадратными.

–Что случилось? Что ему нужно?

–Щас узнаем,– сказал я и пошёл к «канарейке». Капитан усердно сбивал фирменной фуражкой пыль с брючин и с гимнастёрки. Затем слегка присел, правильнее сказать, облокотился задом о крыло машины.

–И куда это мы так торопимся, что колёс не видать?– вопрос естественный и не риторический, если учесть, что я, как угорелый, нёсся за сто с лишком км, хотя все знаки вокруг разрешали только 60км.

–Понимаешь,– заблеял я бедным барашком.– Тёщу везу на вокзал… опаздываем к поезду.

Гаишник продолжал сидеть на крыле, положив ногу на ногу. Он спокойно ковырял ногтем мизинца в зубах, внимательно рассматривал содержимое под ногтем, и тут же вытирал его о штанину, и снова ковырял. В общем, был сильно занят. Такое впечатление, как будто он у себя на кухне, а меня рядом и в помине нет.

Я кашлянул в кулачок(тороплюсь же, Боже мой, неужели не понятно!)Кашлянул второй раз. Наконец, капитан раскрыл мои водительские права. Они ему нужны были явно до фонаря, потому как держал их вверх ногами, а сам смотрел куда-то вдаль.

–Ну, так что. Будем спешить или как? Подождём девяти часов, когда откроется сбербанк, чтобы заплатить штраф?

–Понимаете, опаздываем к поезду,– бубнил я одно и тоже. Другие слова не шли на ум.

–Опаздываете??– картинно спрашивает меня капитан.– Ну, так спешите, торопитесь, а то и вправду опоздаете!– не даёт мне рта открыть капитан, а удостоверение не возвращает.– Не вижу, чтобы Вы спешили.

Тут меня осенило. Как в том анекдоте: «Намёк поняла, но не знаю, что такое беседка». Достаю кошелёк. В нём у меня последняя сотенная бумажка лежала. Гаишник выпрямился и замер, как рыбак во время клёва. Робко потянул я сотенную купюру и тут же вспомнил, что у гаишников, как и у попа, сдачи не бывает. Я задёргался. Сотню жалко отдавать,– а жить на что? Задёргался и хотел, было бежать к машине, чтобы у тёщи взять помельче деньги.

Капитан остановил меня, дружески обняв за плечи.

–Милок, стоит ли старого человека беспокоить, расстраивать,– свободной рукой капитан спокойно взял мою сторублёвку и положил себе в карман.– А потом,– он постучал пальцем по циферблату своих часов,– время-яя! Ты же опаздываешь. Гони, что есть духу! Гони, милок, гони! Теперь тебя уже никто не остановит. Сдачу?– он сделал обиженную мину,– Ты ж у меня первый клиент. Были бы деньги, разве я здесь стоял бы в такую рань. А потом, али последний раз видимся?! При случае отдам.

–Чё так долго?– сверкнула треугольными глазами тёща.– Опаздываем же!!

–Часы у него остановились, сверялись по моим,– соврал я, Скажи ей всю правду, она за мою сторублёвку удавилась бы на месте. Жалко… всё-таки четыре тысячи за путёвку… … как кабелю под хвост.

Обратно еле доехал до дома. Конёк мой закапризничал,– стал чихать, икнул пару раз, чхнул и из выхлопной трубы чёрный дым повалил гужом. Уже дома я вздохнул полной грудью. Во- первых, гаишники меня не остановили,– у них как раз пересмена проходила. А во-вторых, тёщу сбагрил! Какое удовольствие!!! …Большие затраты??! Так за удовольствие надо платить. А как вы думали?!! Вот так-то вот, мужички. Привет Вашим тёщам, а я месяц кайфовать буду!

Обмишурился

Первая охота, как первая любовь, неповторима и незабываема. В Магадан я приехал в двадцать семь лет. Колыма не скупилась, щедро дарила свои богатства: ягод и грибов столько, что вообразить трудно, весь мир можно было ими накормить. В магазинах не хватало только птичьего молока. Я застал то время, когда красную икру давали в довесок к питьевому спирту.

Но больше всего меня обрадовали “подъёмные”. К деньжонкам, что мы привезли с собой, добавилась довольно кругленькая сумма, которой нам до селе не приходилось держать в руках, не то, что получать. Всю наличность мы сложили и честно поделили между собой: жена свою половину тратила на обустройство семьи, я всё до копейки пустил на охоту.

Как сейчас помню последнее воскресенье августа. Часов в девять утра, как новенький червонец ( всё аж хрустит! ), вышел из дома в охотничьих доспехах. Лётная куртка меховая, болотные сапоги с отворотами, стёганые брюки на помочах. Но главное – за плечом тулка-курковка шестнадцатого калибра. Так хотелось быстрее уединиться, скрыться за лесок, приложить её к плечу и хотя бы прицелиться. С детства мечтал об охоте, а ружьё заимел почти в тридцать.