Смех Циклопа

– Я журналистка. Я рассказываю о том, что видела собственными глазами в ходе профессионального расследования.

Полицейский устало морщится и смотрит на настенные часы: 2.02 ночи. У него слипаются глаза, парочка, вторгшаяся в его кабинет, помешала ему дремать на раскладушке. Он бы охотно вытолкал их взашей, но изгнанию помешала надпись «Геттёр Модерн» на визитной карточке с триколором.

– Допустим… Но журналисты, в отличие от нас, не присягают говорить только правду и никогда не лгать. Насколько мне известно, не существует никаких контролирующих инстанций, которые следили бы за тем, что вы публикуете.

Исидор не может не одобрить его слова кивком.

– Над полицией стоит другая полиция. А какая, хотелось бы мне знать, полиция ловит вас на ошибках, сознательных и невольных? Вы можете позволить себе любые преувеличения, ничем не рискуя. А как учит меня мое ремесло, бесконтрольность побуждает человека злоупотреблять имеющейся у него властью.

– Он прав, – говорит Исидор.

Еще один взялся пудрить мне мозги! Не мое дело защищать журналистскую профессию. А тут еще Исидор со своим поддакиванием, только этого не хватало!

Входит женщина в костюме цвета морской волны и отдает начальнику бумаги на подпись.

Исидор, вывернув голову, видит в дежурном помещении играющих в карты и позевывающих полицейских в форме. Кто-то печатает одним пальцем рапорт, перед ним сидит бродяга с разбитым в кровь лицом.

– В вашей профессии совесть и этика – весьма относительные понятия. Поэтому, поймите, ваш рассказ представляется мне крайне сомнительным.

Соотношение сил не в мою пользу. Остается прибегнуть к сильному средству.

– Придется напечатать в журнале чистую правду о вашем нежелании сотрудничать. Как вам такой заголовок: «Комиссар, которого нельзя беспокоить»? Дальше я поведаю о том, как гражданку, избирательницу и налогоплательщицу преследовали трое вооруженных злоумышленников. Как они ломились ночью в частное жилище. И как она, сумев от них оторваться, обратилась за помощью в полицию, где услышала от комиссара, что ее журналистский статус лишает ее показания достоверности.

– Она права, – произносит Исидор.

– Без сомнения, мне придется также написать о не интересующих полицию преступлениях, совершаемых по понедельникам на глазах у четырехсот сообщников. А на вас мне придется подать жалобу по факту неоказания помощи человеку, которому угрожает опасность.

Они меряют друг друга взглядами.

Исидор помалкивает, улыбка, с которой он смотрит на слугу закона, говорит: «Сами с ней разбирайтесь. Знаю, с ней нелегко. Лично я умываю руки».

Комиссар со вздохом берет трубку телефона.

– Алло, говорит Малансон. У нас есть патрульные экипажи в районе метро «Ледрю-Ролен»? Пусть едут к Театру Дариуса. Цель – обычная проверка. Что? Знаю, что два часа ночи. Да, знаю, что в понедельник закрыто. Все равно… Пусть перезвонят мне.

Он кладет трубку.

– Теперь остается ждать.

Он нервно барабанит пальцами по столу. Телефон звонит, он хватает трубку, слушает, кивает, бормочет: «Да, хорошо». Разговор окончен.

– Они доложили, что театр закрыт. Нигде никого нет, пусто и тихо. Ах да, перед дверями лежат на картонках трое замотанных в одеяла бродяг. Полагаю, это и есть ваши «убийцы».

Лукреции Немрод изменяет терпение.

– Не станут же они вас дожидаться! Должны были остаться следы. Пусть взломают замки и войдут!

Комиссар Малансон снова сплетает и расплетает свои длинные пальцы.

– Дело в том, что… В такой поздний час нельзя получить подпись судьи на ордере на обыск. Тем более в помещении, принадлежащем известному лицу. Если пресса об этом пронюхает, меня поднимут на смех. Я не могу так рисковать.

Лукреция Немрод вскакивает и хлопает ладонью по столу.

– Пресса – это я!

Но комиссара Малансона нелегко смутить.

– Не только. Вы не единственная представительница профессии. Не хочу из-за какой-то мелочи закончить карьеру где-нибудь в захолустье.

– Клянусь, там убивают!

– Работа в захолустье имеет свои преимущества, – не удерживается от комментария Исидор.

Комиссар качает головой, смотрит на фотографию Генри Фонды и, воспроизводя позу актера, произносит, чеканя слова:

– Возвращайтесь домой и прислушайтесь к моему совету: не связывайтесь с семейкой Возняк… Они так могущественны, что с ними не сладить даже объединенным силам полиции и прессы. У нас с вами кишка тонка.

53

«Женщина потеряла работу, мужа, сбережения.

Она идет за советом к раввину. Тот говорит:

– Купите козу.

– Козу?..

– Именно. Все очень просто. Поселите у себя дома козу, и все сразу наладится.

Женщина недоумевает, но следует совету: покупает и приводит домой козу.

Коза всюду гадит, все грызет и жует, распространяет невыносимую вонь.

Женщина в ужасе бежит к раввину и говорит, что жизнь стала совсем невыносимой: дом превратился в хлев, она уже боится сунуть туда нос, потому что коза бодается.

– А теперь, – говорит ей раввин, – уберите козу.