Смех Циклопа

Дежурный, тощий флегматичный человек-жердь со впалыми щеками, удивлен появлением пары без вещей: вымазанная сажей растрепанная девушка и мужчина в мокрой одежде.

– Нам разок перепихнуться, – выпаливает Лукреция, предотвращая лишние вопросы.

Дежурный вежливо улыбается, как будто оценил ее шутку, и кладет на стойку ключ.

– Вам повезло, у нас всего один свободный номер.

Они поднимаются по лестнице и находят нужную дверь. Лукреция отпирает замок.

– Не пойдет, – бросает Исидор, окинув комнату взглядом.

– Не обращайте внимания на цену, Исидор, я запишу это в статью «расходы». Пусть платит Тенардье.

– Я не об этом.

– А о чем?

Исидор в смущении.

– Здесь всего одна кровать. Ладно, буду спать на ковре.

Он подходит к окну, смотрит на панораму Парижа, закрывает штору, зажигает лампу и плюхается в кресло.

Достав айфон, он набирает номер.

– Алло! Жан-Луи? У меня на водокачке проблема с водой. Нет, не кран потек. Нет, не труба. Наводнение.

Он слушает.

– Небольшое? Если бы! Колоссальное! Когда пускаются вплавь ковер и кровать, а телевизор пускает пузыри, как ты это назовешь в технических терминах? Сможешь быстро привести все в порядок? Очень тебя прошу! Придется вынести всю пострадавшую мебель и проверить, не прохудились ли бетонные переборки. Все проверь и сообщи, во сколько обойдется ремонт. Можешь купить необходимую мебель и подкрасить, что надо, – я все оплачу.

Он переводит дух.

– А еще накорми Пола, Джона, Ринго и Жоржа. Дельфинов селедкой, Жоржа нежирной говядиной. Жилы удали, если будут. Сообщай мне о продвижении работ. Спасибо, Жан-Луи.

Он завершает разговор с озабоченной гримасой.

– Проклятье! – вскидывается Лукреция. – Война так война! Эти мерзавцы жестоко поплатятся.

– «Не плакать, не смеяться – понимать».

– Ашилль Заватта?[17]

– Нет, Спиноза. Попав во власть эмоций, мы перестаем думать, видеть и понимать.

– Тут и понимать нечего. Тадеуш Возняк и его банда в розовых костюмах уничтожили наши дома, чтобы дать понять, что нельзя совать нос в их тайны.

– Мы лишились крыши над головой. Зато стали обладателями никому больше не известной информации: что происходит в полночь по понедельникам в Театре Дариуса. «Большее уравновешивается меньшим».

– Лао-Цзы?

– Исидор Каценберг. Но этот универсальный принцип ясен не мне одному.

Лукреция Немрод нервно кружит по комнате.

– Нельзя медлить. Надо им помешать, иначе они не успокоятся.

Исидор не встает с кресла.

– Нет, сначала надо подумать.

– Вы что, хотите сидеть здесь и разглагольствовать?

– Вот именно. Порой для активного человека это единственный правильный вариант.

Молодая женщина с палеными волосами и с сажей на руках рывком отодвигает штору и любуется огнями ночного Парижа.

– У меня есть друзья, имеющие друзей, знакомых с шишками в политике. Те не испугаются замахнуться даже на семейку Дариуса.

– Это совсем не то, что надо.

– Терпеть не могу бесполезную болтовню. Вы сами-то что предлагаете, мсье Хитрейший Из Людей?

– Первым делом – успокоиться. Вернуться на стартовый рубеж. Не отвлекаться на побочные обстоятельства. Только решив загадку смерти Дариуса, вы сможете загнать их в угол.

Она воинственно поворачивается к нему.

– Появились более срочные дела, чем разоблачение убийцы Дариуса?

– Нет, наоборот, самое срочное это. Когда мы отгадаем загадку, нас будут считать официальными защитниками имиджа Циклопа. Мы ведем расследование «ради него». Все, кто его любил и ценил, будут на нашей стороне.

Лукреция Немрод начинает понимать. Она молча ждет продолжения.

– Все, что мы станем делать, будет «за Дариуса». Ради него, во имя его славы и его таланта мы сможем взять в оборот его преступного братца, предавшего его и марающего его память своими смертельными поединками. Нам помогут эмоции людей.

Лукреция поворачивается к Эйфелевой башне, которая перестает помигивать и показывает время.

– Что, если Дариус был осведомлен о турнирах в понедельник вечером? – спрашивает Лукреция.

– Вы шутите? Он все знал, можете не сомневаться. Наверное, он и придумал это ПЗПП. Но он зарекомендовал себя святым в миру, на него нельзя нападать в лоб.

– Что конкретно вы предлагаете, Исидор?

– Расследовать гибель Циклопа, как подобает добросовестным журналистам, жадным до истины. Потом, когда мы прослывем его «мстителями», мы сможем, действуя «от его имени», разоблачить его брата. Это будет приемлемо для публики и для прессы. Полиции останется только ринуться в проделанную нами брешь. У Тадеуша Возняка не будет больше той политической поддержки, которой он пока что пользуется. Он будет разоружен, и мы схлестнемся с ним на равных.

Я плохо расслышала?

– Вы сказали «мы»? Вы согласны мне помогать, Исидор?

Он устало роняет руки.

– Нет, это я так, к слову. Я не согласен участвовать в расследовании. Я убежал с вами, потому что вы меня заставили, заманив ко мне ваших «преследователей».

– Я думала, что потоп на вашей водокачке…

– …так меня взбесит, что я соглашусь на насилие? Я был готов применить его к вам, но не к ним. У меня вызывают гнев только те люди, которых я уважаю и которые меня разочаровали. На остальных я не обращаю внимания.