Смех в Древней Руси

Аще бы такия беды бога ради терпели, воистину бы были новые мученики, их же бы достойно память их хвалити. Ныне же кто не подивится безумию их, без ума бо сами себе исказиша. Не довлеет бо им милостыни даяти, но вместо даяния сами вос-хищаху, вместо колепнаго поклонения плескания предлежит, вместо же молитвы к богу сатанинския песни совершаху, вместо бдения пощнаго всенощно спяху и инех опиваху, друзии же обыгрываху. Вместо поста безмерное питие и пьянство, вместо фимиянного обоняния смрадяху бо телеса их, от афендров их исхожаху лютый безмерный смрад, вместо понахиды родитель своих всегда поминающе матерным словом. От юнаго возраста достигше до средовечия, пикако же первых обычаев отлучишася, по на горшая прострошася и заблудишася, [от истины впадоша в ров погибели, в нощи убо не усыпаху и не почиваху, но оби-Дяще чюжие дома призирающе, дабы нечто украсти. Аще же что украдут, то все в несытую свою вливающе утробу. Аще ли стерегущий изымают, то многий раны возлагают на тело их, последи же и узами железными свяжут, и уранят, и в темницу отдадут. Егда же ко злой смерти влекоми будут, тогда воспомя^ нут родители своя и наказание их, и ничто же им поможет, не достигли бо суть добра возраста, ни красныя зрения, ни седин процветения].

Текст, в списке 1666 г., с добавлением некоторых чтений по спискам XVIII в. (добавления даются в квадратных скобках), публикуется по изданию Адрианова-Перетц В. П. Русская демократическая сатира XVII века. Изд. 2-е, дополн. М., 1977, с. 37—50 (текст), 152—157, 189—198 (комментарии)

КАЛЯЗИНСКАЯ ЧЕЛОБИТНАЯ

СПИСОК С ЧЕЛОБИТНЫЕ, КАКОВА ПОДАНА ВЪ 185 (1677) ГОДУ КАЛЯЗИНА МАНАСТЫРЯ ОТ КРЫЛОШАН НА АРХИМАНДРИТА ГАВРИИЛА ВЪ ЕГО НЕИСПРАВНОМ ЖИТИИ СЛОВО В СЛОВО ПРЕОСВЯЩЕННОМУ СИМЕОНУ, АРХИЕПИСКОПУ ТВЕРСКОМУ И КАШИНСКОМУ

      Великому господину преосвященному архиепископу Симеону Тверскому и Кашинскому бьют челом богомольцы твои, Колязина монастыря крылошаня, черной дьякон Дамаско с товарыщами.

     Жалоба, государь, нам, богомольцам твоим, того же Колязина монастыря, на архимарита Гавриила. Живет он, архимарит, не гораздо, забыл страх божий и иноческое обещание и досаждает нам, богомольцам твоим. Научил он, архимарит, понамарей плутов в колокола не во время звонить и в доски колотить, и оне, плуты понамари, ис колокол меди много вызвонили и железные языки перебили, и три доски исколотили, шесть колокол розбили, в день и ночью нам, богомольцом твоим, покою нет.

     Да он же, архимарит, приказал старцу Уару в полночь з дубиною по кельям ходить, в двери колотить, нашу братью будить, велит часто к церкве ходить. А мы, богомольцы твои, в то время круг ведра с пивом без порток в кельях сидим, около ведра ходя, правило говорим, не успеть нам, богомольцам твоим, келейного правила исправить, из ведра пива испорознить, не то, что к церкве часто ходить и в книги говорить. А как он, архимарит, старца к нам присылает, и мы, богомольцы твои, то все покидаем, ис келей вон выбегаем.

     Да он же, архимарит, монастырскую казну не бережет, ладану да свечь много прижог. А монастырские слуги, теша обычай архимаричей, на уголье сожгли четыре овина. И он, архимарит, во уголье ладан насыпает и по церкви иконы кадит, и тем он иконы запылил и кадило закоптил, и нам, богомольцам твоим, от того очи выело, горло засадило.

     Да он же, архимарит, приказал в воротах с шелепом

стоять кривому старцу Фалалею, нас, богомольцев твоих, за ворота не пустить, и в слободу не велит сходить, и скотья двора присмотрить, чтоб телят в хлев загнать и кур в подполье посажать, благословение коровнице подать.

     Да он же, архимарит, приехав в Колязин, почал монастырской чин разорять, пьяных старых всех разганял, и чють он, архимарит, монастырь не запустошил: некому впредь заводу заводить, чтоб пива наварить и медом насытить, и на достальные деньги вина прикупить и помянуть умерших старых пьяных. И про то, государь, разорение известно стало на Москве началным людям, и скоро по всем монастырем и кружалом смотр учинили, и после смотру лучших бражников сыскали — стараго подьячего Сулима да с Покровки без грамоты попа Колотилу, и в Колязин монастырь для образца их наскоро послали, и начальныя люди им приказали, чтобы они делом не плошали, а лучшия бы ковтаны с плечь сложили, а монастырского бы чину не теряли, а ремесла своего не скрывали, иных бы пить научили и нашу бы братью, крылошан, с любовию в монастрь к себе приимали, и едину б мысль смышляли: как бы казне прибыль учинить, а себе в мошну не копить и рубашки б с себя пропить, потому что легче будет ходить. А если бы нам, богомольцам твоим, власти не мешали и волю бы нам подали, и мы б колокола отвязали да в Кашин на вино променяли: лутче бы спать не мешали.

     Да он же, архимарит, проторно живет, в праздник и в будень нашу братью кует. Да он же об нас батоги приламал и шелепы прирвал, и тем казне поруху учинил, а себе он корысти не учинил.