Смехачи Мейерхольда

Кроме Николая Петрова преподавателями Мартинсона были известные режиссёры Леонид Вивьен и Сергей Радлов. Он окончил институт в 1923 году. Однако в работу включился ещё будучи студентом. Тогда в Петрограде существовало много небольших театров эстрадных миниатюр, варьете, кабаре. Сергей одарил своим талантом два из них — стал артистом театра «Вольная комедия» и «Свободного театра». Это была та самая ниша, которую лучше чем кто-либо способен заполнить своим комическим талантом Мартинсон.

Глава вторая В СПЛОШНОЙ ЛИХОРАДКЕ БУДЕН

В начале своей артистической деятельности Сергей играл в спектаклях по несколько ролей. Правда, роли небольшие, в интермедиях, скетчах, кабаретного типа. Энергии у Мартинсона было хоть отбавляй, играл в двух театрах, участвовал в эстрадных программах мюзик-холла и варьете. После основного спектакля менял сценический костюм на концертный пиджак с блёстками, надевал канотье и выбегал на маленькую эстраду, чтобы, помахивая тросточкой, исполнить куплеты в очередном актёрском капустнике. Время приходилось рассчитывать с точностью до минуты: сколько на поездку, сколько на переодевание, грим… Такой стиль жизни нравился ему, он этим жил, интересовался всеми театральными новинками.

Ничего значительного создано не было, да и трудно было ожидать эпохальных достижений. Мартинсон создавал не образы, а эскизы. Зато делал их так много, что постепенно количество перешло в качество. Впрочем, это планида каждого творческого человека, да и ремесленника тоже.

По сути, все эти экзерсисы были лишь наращиванием актёрских мускулов, тренировкой таланта эксцентрика перед входом в большое искусство.

Давайте тут остановимся и определим, что такое эксцентрика. Ведь это понятие будет в дальнейшем встречаться неоднократно. Слово известное, интуитивно мы представляем его значение, и всё же…

В великолепной энциклопедии «Эстрада России. XX век» даётся такое определение:

«ЭКСЦЕНТРИКА на эстраде (лат. excentricus — вне центра) — художественный приём комического изображения действительности, основанный на нарушении логики, последовательности и взаимосвязи между изображаемыми событиями, действиями, в результате чего явления предстают смещёнными и получают неожиданное переосмысление. Эксцентрическое мышление, как бы разрушая привычные причинно-следственные связи, раскрывает мир в его новых качествах, по-своему участвуя в сложном и беспрерывном процессе обновления понятий и представлений»^{138}.

На первых порах о содержании своих работ молодой Мартинсон задумывался мало, его в первую очередь интересовала форма. Желательно, чтобы она была оригинальной, эффектной, как это случается у «фэксов». О! ФЭКС — это особая статья.

Творческая мастерская «Фабрика эксцентрического актёра», сокращённо ФЭКС, начала работать в июле 1922 года. Несмотря на большую конкуренцию — после революции в городе то и дело возникали всякие студии и маленькие театры — она сразу обратила на себя внимание зрителей. Работали там быстрыми темпами. А уже 25 сентября на сцене Петроградского пролеткульта состоялась премьера их первой постановки — «Женитьба». По всему городу расклеены афиши, да не простые — на четырёх языках. Ого, с размахом действуют эксцентрики, хотят, чтобы их знали во всём мире. Не пропустил такое событие и Мартинсон. Это свойство — знакомиться с новинками, смотреть выступления коллег, перенимать полезный опыт — было присуще ему на протяжении всей жизни.

В зале было настоящее столпотворение. Казалось, сюда съехался весь Петроград. То в одном, то в другом месте возникал шум, гам, раздавалось мяуканье. Похоже, кому-то хотелось сорвать спектакль. Или он срывается сам по себе — слишком долго не начинают.

Нечто заманчивое есть в этой комедии Гоголя. Не случайно многие театральные коллективы используют её при своём становлении. О фэксовской интерпретации пьесы коротко и ясно написал сам Григорий Козинцев: «Сказать, что постепенно — переделка за переделкой — от неё остались рожки да ножки, было бы, пожалуй, чересчур скромно. Общеизвестные ситуации были вывернуты наизнанку, всё перепутано и вздыблено, текст ужался до языка телеграмм, положения довелись до эстрадного номера или зрительной метафоры. Задача состояла уже не в том, чтобы поставить спектакль, а чтобы, выражаясь языком тех лет, взорвать спектаклем театр. Неторопливая история неудачной женитьбы надворного советника должна была вихрем закрутиться, стать зачином оглашённого карнавала в честь победоносной электрификации, где народный балаган сольётся с техникой будущего»^{139}.