Смехачи Мейерхольда

И вот уже бюрократ Воскресенский, которого играл Сергей Мартинсон, сидит в своём кабинете, окружённый машинистками, и сочиняет новые приказы. В сценарии этот эпизод написан так:

«4. Воскресенский на фоне роскошных портьер диктует:…Продать с торгов весь лом, в том числе грузовик…

5. Машинистки печатают.

6. Воскресенский диктует: …Шофёра Петрова за ненадобностью…

7. Печатают.

8. Воскресенский красивым жестом заканчивает: …Полученную экономию использовать для покупки заграничного грузовика.

9. Стоит упоённый и на секунду закрывает глаза.

10. Улица. В огромном «Паккарде» едет Воскресенский. Сбоку, спереди и сзади огромные грузовики.

11. Выстроенные шпалерами люди с почтением переглядываются»^{143}.

Упомянутый в приказе Петров не представляет жизни без своего четырёхколесного друга. Он переходит в организацию, по дешёвке купившую «Братишку», всё свободное время ремонтирует любимца и в конце концов доводит до надёжной кондиции. (Кстати, первоначальное название сценария было «Ремонт»). В финале радостный Петров едет на свежевыкрашенном «Братишке» в порт — везёт какой-то груз. И там случайно встречает Воскресенского, который приехал получить из-за границы новый грузовик. Петров в два счёта загрузился. А ожидавшему импортный грузовик Воскресенскому вручили одну коробку. Тот было возрадовался, мол, умеют иностранцы работать — даже машины разборные делают. Однако в присланной коробке были только автомобильные каталоги. Тут стало окончательно ясно, что мечтатель опростоволосился:

«119. Заведующий гаражом поддерживает опустившегося в изнеможении и севшего в ящик Воскресенского, обмахивая его газетой.

120. Воскресенский подымается, растерянно смотрит, моргает, потом говорит: Гм. И жара сегодня.

121. Поворачивается и уходит»^{144}.

Главрепертком определил «Братишку» как комедию. Однако сами авторы не были столь категоричны в дефиниции. Они поставили нейтральное «Фильм о грузовике в 6 частях».

В те годы в среде кинематографистов горячо обсуждались проблемы проката. Многие склонялись к тому, что всякого рода режиссёрские эксперименты неизменно ведут в тупик, они непонятны широкой публике. Антиподы сторонников таких взглядов обвиняли их в мещанстве, презирали фильмы «для публики», считали, что они воспитывают дурной вкус.

Как ни крути, коммерческий экран давал львиную долю доходов, до 80 процентов. Зрители предпочитали глуповатые картины, свободные от идеологии, особенно заграничные. Кассовыми лидерами были сначала германские ленты типа «Варьете», на смену им пришли американские вроде «Знака Зорро» или «Багдадского вора». Они делали фантастические сборы.

«Братишка» обедни не испортил. В сводке оборота по прокату фильмов в 1926–1927 годах он имеет средние показатели. Его полная стоимость (затраты на производство, печать прокатных копий, расходы на рекламу) 36 617 рублей. Валовая выручка (деньги, собранные в прокате) 42 593 рубля.

Картина вызвала заметный резонанс в прессе. Критики отмечали её плюсы (в основе лежит благородная мысль — человек должен любить своё дело, быть предан ему) и минусы (излишняя сентиментальность, гамлетовские страдания шофёра над бездушным механизмом). Подводя итоги дебатам, критик Пётр Незнамов писал в московской газете «Кино» (17 мая 1927 года): «И всё-таки, вещь сделана очень расчётливо и экономно, с минимальной затратой средств, на очень немногих персонажах, из которых выделяются Соболевский и Мартинсон». Пётр Соболевский играл главную роль — шофёра Петра. Роли директора-бюрократа в первом варианте сценария вообще не было. Видимо, позже режиссёры, в предыдущих работах которых присутствовала большая доля эксцентрики, спохватились — грешно же резать курицу, несущую золотые яйца, — и ввели новый персонаж. Тем более что в их активе имелся такой классный исполнитель.

К тому времени Мартинсон стал полноправным «фэксом». Но ещё перед съёмками «Братишки» в его жизни произошли существенные изменения.

Глава третья ПУТЬ В ВЫСШЕЕ ОБЩЕСТВО

12 марта 1925 года выпало на четверг, но в СССР был выходной: в стране отмечался один из новых послереволюционных праздников — День низвержения самодержавия. Город украшен флагами, улицы заполнены нарядными приветливыми людьми, у многих мужчин в петлицах пальто и курток красные банты.

Праздничное настроение было и у Сергея Александровича. Он ехал в трамвае, но чувствовал себя так, будто мчится в роскошном автомобиле или по крайней мере карете. Ведь ехал он не один, а с Мейерхольдом, и ехал не куда-нибудь, а к Мастеру в театр.