Смехачи Мейерхольда

1 декабря 1956 года, после генеральной репетиции, состоялось заседание художественного совета Малого театра. Большинство присутствующих были против того, чтобы включать спектакль в репертуар.

Одной из первых выступила Елена Николаевна Гоголева. Известная трагическая актриса, в частности, сказала:

— У меня было ощущение, когда я сидела вчера и смотрела репетицию, такое, что я в стенах Малого театра, в котором сейчас очень часто гастролируют другие театры, проводят другие декады, бывают иностранные спектакли и т. д., что в стенах Малого театра присутствую на спектакле какой-то декады иностранной, то ли это эстонская декада, то ли латвийская, или румынская, болгарская, не знаю какая, но не русская, не русский спектакль, не русскими актёрами и не русским режиссёром поставлен…^{128}

Обвинение серьёзное, тем более что у многих свежа была в памяти борьба с безродными космополитами.

Ещё больше подлила масла в огонь Вера Николаевна Пашенная:

— Моё мнение — спектакль не может идти в таком виде в Малом театре, потому что это компрометирует его и как Малый театр, и как идеологический фронт воспитания молодёжи. Спектакль психологически повёрнут во вредную, нехорошую, неправильную, сознательно или несознательно нарисованную сторону, и моё мнение я при себе оставляю, но буду в отчаянии, если Малый театр выпустит его^{129}.

То заседание худсовета сопровождалось кипением страстей, нервы у всех были накалены. Бабочкин написал свою речь — восемь страниц! Поскольку он читал выступление по бумажке, Ильинский обвинил его в неискренности. На эту реплику Борис Андреевич ответил:

— Думаю, что вы извинитесь.

— Не придётся, — парировал Ильинский.

Выступая позже, Игорь Владимирович продолжил нападать на легендарного Чапая. Например, за то, что Бабочкин посчитал спектакль слишком затратным.

— Мне стыдно вас слушать, когда вы занимались бухгалтерскими выкладками. Нас не интересуют ваши бухгалтерские способности, нас интересуете вы как художник… Без вас найдётся бухгалтер, который посчитает всё, в том числе и ваше пребывание в Малом театре в течение трёх лет, за которые вы ничего не дали.

Борис Андреевич сказал, что в такой атмосфере невозможно работать. Благодаря дипломатическому искусству директора Михаила Царёва скандал с грехом пополам удалось погасить. А Бабочкин, продолжая выступление, преспокойно хвалил несколько минут назад нападавшего на него Ильинского за исполнение роли Акима.

К концу заседания стало ясно, что у спектакля есть ярые противники. Но имелись и сторонники, считавшие, что после минимальных поправок «Власть тьмы» можно показывать. Третью группу составляли возглавляемые Михаилом Жаровым «нейтралы» — чтобы снять с себя ответственность, они предлагали отдать эту проблему на усмотрение коллектива. Что в конце концов и сделали, и коллектив проголосовал «за».

Свои голоса отдали спектаклю и зрители, и критики. В первую очередь отмечали исполнение Ильинским роли простого русского крестьянина Акима. Это отец главного героя, Никиты. В характеристиках действующих лиц у автора сказано: «50-ти лет, мужик невзрачный, богобоязненный». Из текста же видно, что он вдобавок предельно косноязычен, судя по всему, неграмотен. Зато Аким «живёт не по лжи», ему стыдно за дурные поступки других людей. В отличие от своей пронырливой жены Матрёны и сына Никиты, который обладает всеми возможными пороками, он болезненно переживает любую несправедливость, в отношении кого бы она ни свершилась. Ильинский играл человека необразованного, мало имевшего в жизни радостных дней, зато от природы очень порядочного, высоконравственного, прочно стоявшего на своих позициях добра и сострадания. Сформулировать свои претензии тот не сможет, драматург ему и слов таких не дал. В лучшем случае скажет: «От людей утаишь, а от Бога не утаишь». Понять характер старого крестьянина можно из его поступков, жестов. Артист и режиссёр Борис Иванович Равенских тут потрудились на славу.

У толстовского Акима особый язык, сверх меры наполненный всякими междометиями и простонародными словечками, порой непонятными. Для артиста это солидное препятствие. Почти всё лето Игорь Владимирович осваивал столь специфическую речь, записывая и прослушивая её на магнитофоне.

Результаты превзошли все ожидания. Во «Власти тьмы» Ильинского не узнавали даже близкие люди: ни как он говорил, ни как он выглядел. Да и немудрено: появлялся в лаптях, в мешковатой крестьянской одежде, подпоясан верёвочкой, в парике, лохматый, глаза еле заметны…

Наиболее сильный эпизод с участием Акима, когда старик сидит на печи и наблюдает, точнее вынужден наблюдать, как его подвыпивший сын Никита куражится над любовницей Аксиньей. Отцу неприятно, он отворачивается, зрители видят лишь его спину, и она благодаря Ильинскому «играет»: скукоживается, уменьшается в размерах, и каждое движение подчёркивает трагизм происходящих в доме событий.