Смелая женщина до сорока лет

Наверное, мы с Таней как-то особенно друг на друга смотрели, потому что Ярослав Сергеевич, ее отец, вдруг сказал:

– Ты хороший парень, ты мне нравишься. Давай сразу коротко и честно. Если вы с Таней захотите пожениться, мы с Серафимой Павловной будем не против. Сима, ты не против?

– Очень даже за! – сказала Танина мама.

– Но тут есть одно «но». Ты пока еще школьник девятого класса. Перешел в девятый, так? Танечка тоже. Но тут важная разница. Ты, при всем уважении, просто школьник, а она уже артистка. И бросать цирк не собирается.

– Да зачем бросать? Конечно, не надо бросать! – сказал я.

– Дело не в ней, дело в тебе. Если вы на полном серьезе, то тебе придется идти в цирк. А лучше не просто в цирк, а к Тане в номер. Придумаете общий номер. В цирке так принято. Иначе нельзя. Нельзя, чтоб жена ездила по гастролям, а муж чтобы оставался дома. Разве это семья, разве это жизнь – встречаться раз в полгода?

– Понятно, – я вздохнул.

– Что? – спросила Таня.

– Всё понятно, всё логично, – сказал я еще грустнее. – Хотя я вообще-то хотел стать инженером-железнодорожником.

– Да ну? – засмеялся Танин отец. – Почему, откуда, как? Ты ведь сын Вити Драгунского! Витя же работал в цирке, и тебе тоже понравится! Витя был чудный клоун, я его помню. И у тебя получится, еще лучше.

– При чем тут Витя Драгунский? – чуть не закричал я. – Я Денис Кораблёв, мой папа инженер на заводе! Так в рассказе написано.

– Да! – сказала Таня. – Смотри, какая картинка у нас на стене!

И в самом деле, над кроватью висела картинка в рамочке, иллюстрация к «Девочке на шаре» – просто вырезанная из книги.

– Ну вот! – сказал я.

– Погоди! – объяснял Ярослав Сергеевич. – Рассказ рассказом, читали, помним, любим, ценим. Спасибо Вите Драгунскому. Но ты ведь живой? Ты ведь не на бумаге? Ты ведь настоящий! – и он своей сильной рукой сжал мое плечо и чуточку встряхнул.

– Да. Живой. А почему не наоборот?

– Что наоборот? – спросила Таня.

Но Ярослав Сергеевич всё сразу понял.

– А потому не наоборот, что ты еще не решил окончательно, кем станешь, а Таня – уже артистка. Подумай.

Таня проводила меня до улицы Чапаева, где стоял цирк. Нам почему-то не хотелось разговаривать. Мы попрощались, пожав друг другу руки, и всё.

Я прошел по улице Кирова до самой Волги. Погулял там полчаса. Потом вернулся, зашел в студенческое общежитие на Вольской, где меня приютил один парень, знакомый моего знакомого. Забрал сумку и пошел на вокзал.

«Нельзя жениться на каждой девочке, в которую влюблен, – думал я. – Особенно если это Девочка на шаре».

И вот так я прожил целый год или даже полтора, уговаривая себя, что есть вещи более важные и нужные – например, работа, призвание, дело жизни и другие взрослые слова. Но, наверное, так и не сумел уговорить.

Потому что еще через полгода в Москве я увидел афишу «бронзовых людей Яворс» и эквилибристки Т.Воронцовой. Я пришел в цирк и отдал вахтеру записку. «Нам надо увидеться». И номер моего телефона.

Не успел я прийти домой, как она мне позвонила.

– Здравствуй! – сказала она. – Да, нам обязательно надо увидеться.

Честно говоря, я немного испугался. Уж больно скоро и легко она согласилась. Кстати, девушка, которая меня бросила – уже в реальной жизни, не в этом на ходу сочиняемом рассказе! – та девушка тоже очень легко согласилась пойти на свидание. Почти что сама меня пригласила. Раньше, чтоб ее вызвать на прогулку или в театр, надо было звонить три дня по три раза в день, и она то была занята, то ее не отпускала мама, то просто была не в настроении… а тут раз – и пожалуйста: «Да, да, обязательно надо, назначай время и место!» – для того, чтобы сказать, что между нами всё кончено, – извинившись за банальность этой фразы.

Поэтому я боялся, что это быстрое «нам обязательно надо увидеться» означало «нам надо окончательно расстаться». То есть расстаться с глупыми фантазиями.

Вышло смешно: я принес записку в цирк на Цветном бульваре, пешком вернулся домой в нашу квартиру в Каретном ряду – там минут пятнадцать ходьбы дворами и переулками, – сразу же услышал ее звонок – и тут же обратно.

Был август. Уже много желтых листьев. Таня ждала меня на бульваре, сидя на скамейке спиной к зданию цирка.

– Пересядь! – сказал я вместо «здравствуй», указав на скамейку напротив.

– Это еще зачем? – она пожала плечами.

– Там цирк, а в цирке манеж. А сидеть спиной к манежу нельзя. Старая цирковая примета.

– Папа Витя рассказал?

– А хотя бы. Пересядем, прошу тебя.

Она встала, отряхнула осенний листок с брюк.

– Ты как маленький! – засмеялась она, усаживаясь на другую скамейку.

Я сел рядом, перевел дух, достал из внутреннего кармана сложенную вчетверо бумажку, отдал ей.

Это была справка о том, что я поступил на первый курс ГУЦЭИ – Циркового училища, проще говоря.

Таня прочитала, вздохнула и вдруг погладила меня по щеке и плечу:

– Какой ты хороший. Я не ожидала, честно. Только зря ты всё это.

– Почему? – шепотом спросил я.

Хотя что тут спрашивать. Я знал, что она скажет. «Извини, я завтра выхожу замуж». Или еще хуже: «Ты очень хороший, давай будем просто друзьями».