Смелая женщина до сорока лет

– Хо! Меня тоже, – ответил он. – Давай, располагайся, вешай плащ. Сумку давай. Ого! Тяжеленькая. Что у тебя там?

– Я вина взяла.

– Вина?

– Сухого бутылку.

– Я не заказывал. Ладно. Сразу – сколько за вино? В буфете брала?

– Нисколько. Входит в цену, Геннадий вам не сказал?

– «Ах, она щедра-щедра, надолго ли хватит…» – тихонько пропел он.

– А?

– Иди в ванную. Я за тобой.

Она ушла. Булькнул унитаз. Потом зашипел душ.

Он прошелся по номеру. Номер был хороший. Не люкс, но что называется «улучшенной категории». Эконом-комфорт-плюс, кажется. Метров двадцать пять комната, не считая прихожей и туалета. Здоровенная кровать. Еще диван и кресло, журнальный столик, а также столик письменный, на нем меню ресторана, всякие проспекты «куда пойти вечером», чайник электрический, две бутылки минералки, красивые стеклянные стаканы для воды. В открытой тумбе, рядом с холодильником, он же мини-бар, – чашки, тарелки и даже бокалы. Нормально. Он включал, выключал и снова включал торшер, долго поправлял его абажур. Подошел к окну, выглянул. Номер был на третьем этаже. Большое старое дерево росло вблизи, заслоняя обзор, ветки едва не касались стекла. «Вот ведь!» – он вздохнул и задернул шторы.

Щелкнула дверь ванной.

Она вышла – с мокрыми кончиками волос, но в той же одежде, что пришла: короткая юбка, чулки в сеточку, золотые туфли, узкая шелковая кофточка с вырезом. И бюстгальтер типа «пуш-ап» на месте. Он чуть пожал плечами, неслышно хмыкнул: он думал, что она выйдет завернувшись в махровое полотенце, или в крайнем случае в халате. Там в ванной висел халат. Ну, хорошо. Пусть так. Он сам взял этот халат, когда вымылся и вытерся.

Она сидела на диване. На журнальном столике стояла откупоренная бутылка, вино было налито в два бокала. Он подошел, остановился, будто бы выбирая, куда сесть – в кресло напротив нее или на диван рядом с нею. Сел на диван. Она пододвинула к нему бокал.

– Как много ты мне налила, – сказал он. – А себе что-то маловато.

– Ты же мужчина.

– Да я не пью, по сути. И вообще я не жрец Вакха, я жрец Венеры. Тем более имея в виду наши планы на сегодняшний вечер…

– А?

– Не люблю пить перед этим делом, – он улыбнулся и двинул свой бокал по столу, к ней.

– Не, не, я тоже столько не выпью.

– Как хочешь. Давай хоть поцелуемся для начала, – он встал, взял ее за руки, поднял с дивана, притянул к себе, слегка обнял, нежно прикоснулся губами к ее вискам, щекам, потом чуть отстранился, вгляделся в нее, вздохнул: – Господи, какое у тебя чудесное лицо… – отошел еще на полшага. – Какая ты вся чудесная. Вообще-то я не собирался сегодня ничего такого. Хотел просто переночевать и завтра раненько ту-ту, чух-чух, привет-пока. Это самое правильное, конечно. Но в холле около бара я увидел тебя. Не мог пройти мимо. Я никогда не видел таких красивых.

Он и сам говорил красиво.

– Спасибо! – сказала она.

– Тебе спасибо, что пошла со мной, – проговорил он с неуместной романтикой в голосе.

Еще бы она не пошла; да и вообще он не с ней договаривался, а с сутенером, и деньги давал ему.

– Ну что ты… – она как будто даже смутилась. Покраснела чуточку.

Он снова обнял ее. Сжал в объятиях. Шепнул:

– Раздевайся и ложись.

Подошел к торшеру, снял с абажура какую-то крохотную штучку. Полез в карман халата, достал айфон. Потюкал пальцем по экрану.

Легонько вздохнул и повернул к ней экран:

– Смотри! Смотри, смотри. Ну что ты за тварь!

На экране видно было, как она открывает бутылку – там была винтовая пробка, – наливает в один бокал чуть-чуть, в другой почти до краев, быстро достает из сумки пузырек, опрокидывает его в полный бокал, размешивает пальцем, палец потом вытирает о диванную обивку.

– Ну что ты за тварюга, а? – повторил он.

Она дернулась к двери.

Он загородил ей дорогу, толкнул к кровати. Чуть распахнул халат, чтобы она увидела его сухие жесткие мускулы.

– Рыпнешься – руки-ноги переломаю! – негромко сказал он. – Сидеть! Ясно?

Она села на кровать. Поджала ноги. Положила руки на колени. Опустила голову. Вдруг превратилась в робкую девочку.

– Вот так! – он подошел к ней поближе. – Теперь давай разговаривать.

– Извини! – она сделала вид, что сейчас заплачет. – Извини меня, пожалуйста!

Посмотрела на него снизу вверх. Хлюпнула носом.

– Хорош! – цыкнул он. – Не разводи нюни. Хотела меня заклофелинить, так? Углядела, что у меня много налика в бумажнике? Или на всякий случай? – она молчала. – Часики там забрать, пару рыженьких из кармана, туда-сюда… Не отвечай. Теперь без разницы. Мотив преступления не отменяет самого преступления.

– Что? – спросила она.

– Давай думать, что делать будем.

– Что?