Смелая женщина до сорока лет

– Ну вот такой, например, – муж замирал на минутку и начинал тараторить: «Девочка – тихая, вялая, несообразительная троечница, которую подруги считают чуть ли не слабоумной, – копается в семейных тайнах и узнаёт, что ее мать, учительница немецкого языка в городе Светлогорске, пятнадцать лет назад соблазнила троих девятиклассников. Теперь героиня не знает, кто ее настоящий, то есть биологический отец. Влиятельный и богатый заместитель начальника порта, которого судят за коррупцию? Вонючий бомж-алкоголик из соседнего скверика? Или красивый и подтянутый майор ФСБ, который ведет дело ее паспортного отца, который на самом деле внук немецкого барона фон Штюбинга, вся семья которого тайно осталась в Кенигсберге-Калининграде в 1946 году, притворившись русскими, для чего пришлось убить большую семью Петраковых, единственный уцелевший родственник которых – любимый дедушка героини, то есть отец ее матери-педофилки. Тема романа – обретение идентичности через преодоление семейной травмы в ходе взросления и противостояния школьному буллингу и дворовому абьюзу. Действие органично привязано к местности: старым фортам, приморским городкам, каналам, дебаркадерам, руинам и красным черепичным крышам».

– Название? – равнодушно спрашивала Куся.

– «Болванка Штюбинга», – тут же отвечал муж.

– Нет, – отвечала она. – Я лучше стихи. Мне сборник скоро сдавать. С тебя рецензия.

* * *

Осенью на ресурсе «Книгофантики.Ру» завелся профсоюз. Они хитрожопенько вывернули принцип 247. Сделали 7 х 24. То есть раньше было 24 часа 7 дней в неделю, а теперь – 7 часов в сутки, 24 дня в месяц. Типа свободное время, ура.

– Такие дела, Дюпа, ты не рад? – спросил его профсоюзник.

– Дюпа это кто? – спросил он.

– Дюпа это ты!

– Брось.

– Сука буду, – сказал профсоюзник. – Полное имя Диомид. Вот твоя учетно-трудовая карта… – постукотал-подвигал пальцами по планшету и показал: – Убедись, Дюпочка. А пока свободен. До понедельника.

Итак, муж Куси получил полное имя и частичную свободу.

Пришел с этим домой.

– Не мешай, – сказала Куся с дивана, увидев его на пороге и не дав ему рта раскрыть.

– А че так?

– Я работаю! – и снова уставилась в потолок.

* * *

Свободное время не пошло Дюпе впрок. Его совсем достали выдуманные им авторы крутых романов на отвал башки. Они приходили ночью и трахали Кусю на его глазах, но главное – он никак не мог написать отзыв на сборник Кусиных стихов – потому что этот сборник реальный, а он привык нести пургу про несуществующие книги.

* * *

Тогда он решил обратиться к нейросети. К настоящей. Получил все ключи и коды доступа от того профсоюзника. Загнал туда текст Кусиных стихов. Составил запрос на полнотекстовую рецензию. От восьми тысяч знаков.

Нейросеть написала:

– Погодите, сударь. Надо как следует вчитаться и осмыслить.

– Когда? – спросил Дюпа.

– Когда отвалятся муда! – нагрубила нейросеть, но через полчаса извинилась: – Шутка, разумеется. Но вы меня не торопите. Новый поэт – это всегда новая задача. Встроить в контекст. Проследить влияния. Уловить дыхание. Ритм, рифма, семантика, дискурс, просодия… Но главное – почувствовать, насколько эти стансы отзываются в биении моего сердца. Поэзия – это прежде всего эмоции. Сами, что ли, не знаете?

– Знаю!

– Отпишусь через месячишко, – сказала нейросеть.

– Блин! – сказал Дюпа в уме. – Ни фига себе темпы. За что боролись, нах?

* * *

Через месяц нейросеть ответила, что стихи Куси Бакусиной свежи, новы, прекрасны – но не находят эмоционального отзвука. Это всё, разумеется (объясняла нейросеть), чисто субъективно, но с собой она (сеть то есть) поделать ничего не может и просит избавить ее от необходимости… ну и тыр-пыр восемь дыр, отказ.

* * *

– Совсем охерели? – спросил Дюпа у профсоюзника.

– Swap! – сказал тот. – Что в переводе значит «обмен». Ты что, не в курсе?

– А?