Смена

– Может, проще уже сделать так, как сказал Жетон? – Никита от простого поддакивания, переходил к стадии уверенности в действиях и необходимости такой крайней меры. – Ну, переспишь ты с ней, а что дальше. Захочет она еще чего-то. Мы будем вечно в страхе ходить от одной ее хотелки к другой. Нельзя таким шкурам доверять.

Женя был уверен, что нужно решать проблему с Лесей. Но он ведь хотел не такого решения. Он просто хотел, чтобы от него отстали. Чтобы не лезли к нему. Он хотел просто делать дело, но так, чтобы не оглядываться. Он не ожидал, что решение может быть только такое радикальное. Облегчение, которого он ожидал от разговора, не последовало. Наоборот, какой-то новый груз свалился на его плечи. Ему казалось, что лучше бы он придерживался той точки зрения, которую озвучивал Леше в камере хранения: решать вопрос самому, без лишних советов и третьих лиц.

– Ладно, сколько там уже? – Женя решил, что пора расходиться, пока они еще до чего-нибудь не менее радикального не дошли. – Пора идти.

– Корпорат еще не звонил, детей нет. Посидим, что начинаешь? – Пытался остановить его Леша.

– А толку здесь сидеть. Ладно, давай, сержант номер "раз, два, три, четыре, пять – вышей зайчик погулять". – Он встал и пожал руку Жетону. – Еще созвонимся, может, еще что придумаем.

Все встали, распрощались и пошли к выходу. То есть к выходу среди кустов и кипарисов. Сержант вернулся на прежнее место, только уже отвернувшись лицом к спинке дивана, и захрапел.

– Ребят, вы уверены, что другого решения нет? – Не унимался Женя, взывая к добросердечию парней уже без присутствия полицейского.

– У тебя есть другое предложение? Зачем уже голову ломать? Пускай будет так. – смирился Леша.

– Не знаю, появится идея лучше – озвучу. Пока, пускай будет так. – Никита придерживался той же "диванной" точки зрения.

Издалека, только подходя к камере хранения, парни увидели, что кто-то очень тяжело, медленно спускается с лестницы, ведущей с остановки автобусов к камере хранения. Они не спешили, шли размерено, хотя Никита хотел уже кинуться помочь.

– Пускай сам спускает. Опять родители собрали полную сумку. Для кого пишут в брошюрах: "Не давайте детям в лагерь много вещей". Сейчас помучается с сумкой, потом родителям скажет: "зачем столько вещей мне сложили, я умаялся тащить на хребте". В следующий раз подумают лучше. – выразил свое мнение Леша.

Когда они подошли на расстояние, на котором можно было рассмотреть ребенка, Никита тут же бросился к нему. Женя ускорил шаг. Леша шел как и до этого.

– Почему ты никого о помощи не попросил? – Никита отобрал сумку и взял ребенка за руку. Ребенку было лет одиннадцать. Большие зубы торчали во все стороны, когда тот, запыхавшись, тяжело дышал ртом. – Как тебя зовут?

– Го-ша, – произносил тот, задыхаясь.

Теперь, когда тот стоял перед Женей, он увидел, что мальчик был болен. ДЦП. Ноги ходят в раскоряку. Кисти рук выписывают пируэты в воздухе.

– Пойдем, мы тебя запишем. – Женя пошел открывать камеру хранения.

– Я шам! – мальчик попытался покатить свою сумку, но Никита этого не позволил и отобрал. Мальчик поплелся за вожатым внутрь камеры.

Он плохо произносил свое имя, другие слова, потому что рот был похож больше на кактус – так сильно торчали зубы. Картавил, шепелявил. Как только он не искажал слова. Но. Слова были необыкновенны даже для здорового ребенка его лет.

– С кем ты приехал. – Начал спрашивать Женя.

– Меня шуда пхивез отеш.

– Ты местный?

– Нет, я живу в гоходе далеко отшуда. Но отеш пхиобхел шдесь дом, чтобы я дышал мохшким вошдухом, набихаяшь шдоховья. Мохшской вошдух вешьма полешен для такого болешненного хебенка как я.

Даже здоровые не употребляют в своей речи подобных слов. Это не могло не удивить вожатых. Они не стали допрашивать его. Они приняли сумку, помогли собрать вещи и Никита повел его в вожатскую комнату на Летней даче, чтобы оповестить Светлова, который не ждал никаких детей, кроме тех, что прибывают по расписанию на автобусе, о прибытии нового ребенка.

– Мда, – подумал Леша, – тяжело будет вожатому с таким ребенком в отряде.

*1 день*

Из Летней дачи с совещания, словно муравьи из подожженного муравейника, высыпались вожатые. Разбившись на парочки, они направились к своим отрядам.

– Леша, она всегда такая? – спросила Аня. – Она всегда так бычит? Я же ей ничего не сделала, что она на меня так взъелась? Или она такая злая потому, что Леся бутылки заныкала в игровой? Но на меня зачем наезжать?

– Кариночка? Она всегда такая. Ты привыкнешь. Должна была еще на репетиции понять, что она, кроме как криком, никак разговаривать не умеет. Ты видела, как Леся на нее реагировала?

– Как?

– Никак. И ты ее слова близко к сердцу не воспринимай. Ты молоденький вожатый, она тебя специально стращает, чтобы ты ответственнее относилась к своим обязанностям. До этого ведь обычным худруком была, помогала вожатым танцы детям ставить. Сейчас тем же самым занимается, только уже на должности старшего вожатого.