Смена караулов

Двориков окончил институт как раз вовремя: начиналась послевоенная строительная эра с ее мощными гидроузлами, сибирскими промышленными центрами. Он сразу обратил на себя внимание, его охотно продвигали по службе. К сорока годам он стал главным инженером одного союзного треста, который сооружал металлургический комбинат на Урале. Но здесь-то и случилась первая досадная заминка: когда управляющего трестом возвели в ранг начальника главка и он, Виталий Двориков, готов был заменить своего шефа, из области вдруг прислали вялого пожилого человека. Дворикова долго мучила эта несправедливость. Он хотел было уехать на Крайний Север, чтобы все начать сызнова. Но тут ему предложили новый проектный институт с заманчивой перспективой. Только он наладил дело, как появился некий полноправный директор — вместо него, временно исполнявшего обязанности. И опять, волей-неволей, пришлось потесниться на второй план. В министерстве ему доказывали, что в наше время технической революции судьбы строек вершат не управляющие трестами и не директора проектных институтов, а главные инженеры. Но Двориков уже серьезно задумывался над тем, почему его держат в замах. В чем тут причина? Как будто все деловые качества налицо — и административной жилки не лишен, и не так уж молод. Может быть, где-то, на какой-то ступеньке он задержался дольше нормы и потерял нужный темп? Или вообще на целую пятилетку опоздал? Он искал и не находил удовлетворительного ответа на эти терзавшие его тщеславие вопросы.

Вскоре Дворикову представился еще один случай наверстать упущенное. Его пригласил в горком лично Воеводин и прямо, без всяких обиняков начал с того, что Горский в недалеком будущем уйдет на отдых и, стало быть, нужно заранее подумать о достойном преемнике. Так Воеводин ловко сосватал его в помощники Платона, с тем условием, чтобы он мог заранее войти в курс дела. То был третий заход Дворикова на желанную цель.

Но вот теперь Максим Дмитриевич сам ушел на пенсию, а новый секретарь горкома Нечаев, несмотря на молодость, привык полагаться на старые кадры, тем более что Горский, кажется, и не торопится покинуть обжитой пост, хотя и не прочь пожаловаться на контузию. Крутой, своенравный мужик — Платон Горский: возьмет да найдет себе другого сменщика на стороне, не терпит он, когда главный инженер наступает ему на пятки. А тут еще этот дурацкий конфликт из-за старого дома сильно подпортил их отношения. Так что одно к одному.

Двориков долго ничего не говорил жене о своей размолвке с управляющим трестом, пока слух не дошел и до нее. Тогда он в нескольких словах рассказал ей, как было дело. Римма Степановна не огорчилась, не посочувствовала, она лишь заметила между прочим:

— Нашла коса на камень.

— Кто же коса, кто камень?

— Это неважно.

— У других жены как жены…

— Слышала не раз. Ты, пожалуйста, Виталий, не ищи во мне домашнего адвоката. У меня своих неприятностей хватает, — сказала она и отправилась в магазин за продуктами.

Он бесцельно ходил из угла в угол, дожидаясь, когда жена накормит его домашним ужином. Надоели ему буфеты с холостяцкой поры: одни «дежурные» бутерброды — и в институте, и на стройках. У других жены встречают мужей накрытыми столами, заботятся с утра до вечера, а ты, на правах «штатного» командировочного, только и ищешь, где бы перекусить на скорую руку. Зато жена — общественный деятель, пользуется доброй известностью в городе. Никто не знает, чего стоит ему, Дворикову, эта ее известность. Все не как у людей: вовремя не поешь, в субботний вечер не сходишь в театр или на концерт, да и поговорить будто не с кем, если жене все заранее известно. Вот сегодня мимолетно поинтересовалась его размолвкой с Горским и тут же рассудила, точно посторонняя, даже не вникнув в самую суть дела. Раньше, бывало, спорила, отстаивала свою точку зрения. А сейчас и спорить не желает…