Смена церковной нормы? Попытка сравнительного анализа двух духовных движений, у истоков которых стояли священники Александр Мень и Георгий Кочетков (СИ)

За всю историю Содружества было несколько волн уходящих из братства. Для многих из ушедших характерен т.н. постбратский синдром. Он заключается в том, что, с одной стороны, возникает "аллергия" к любым формам организованного духовного общения, а, с другой, ушедшие иногда с трудом адаптируются к жизни без такой плотности среды общения, какая была в ПСМБ. Это напоминает чем-то кессонную болезнь(64) . Нередко люди замыкаются сами в себе, живут сугубо частной жизнью, расцерковляются... При этом некоторые собираются в общины или ведут катехизацию, или участвуют в образовательной деятельности, или даже рукополагаются, но в отрыве от всего остального неизбежно складывается ощущение частичности, оторванности от целого, которую, конечно, никакой персонализм(65) восполнить не может... Иногда практику отца Георгия пытаются критиковать с позиции т.н. евхаристической экклезиологии, опираясь на известную статью отца Иоанна Мейендорфа(66) . Однако, на наш взгляд, сама эта критика не выдерживает критики(67) .

В схожей тональности можно говорить и о "меневцах". Ещё при жизни отца Александра многие уходили или не понимали того духовного пути, который он предлагал. Но, если говорить ответственно, есть ли в настоящее время принципиально другой духовный путь? Как вспоминает Олег Степурко(68) , без общин, которые организовывал отец Александр Мень, "вхождение в церковь было очень трудным или даже невозможным". И это очень важно. Вера как сознательный выбор, как путь, как пребывание в среде верных может не актуализироваться, не состояться без этого. Подлинное духовное самопознание и подлинная свобода вряд ли могут быть обретены человеком вне принадлежности к социопространству свободы.

Можно ли признать проект отца Александра по созданию среды духовного общения удачным? Священник Яков Кротов по этому поводу вот что пишет: "Мень формулировал в 1960-е годы свою задачу как создание "слоя", в котором бы разворачивалась церковная жизнь. В последние годы он уже мог видеть "слой" и ужаснуться тому, как совместимы вера, дружба, творчество с бездушием, подловатостью, эгоизмом, ужаснуться всему тому, что расцвело в 2000-е годы в "православизме", когда сформировался уже довольно толстый слой "церковных людей", для которых Церковь всего лишь точка опоры. Он оказался даже хуже коммунистического "слоя", потому что среди коммунистов много было откровенных циников и карьеристов, а тут даже циники и карьеристы лгут самим себе"(69) . Возможно, отец Яков здесь всё-таки сознательно делает упор именно на пессимистическую часть ответа на вопрос или он имеет в виду не "меневский круг", а более широкий "слой" церковного общения... Мы не станем с ним ни спорить, ни соглашаться в его оценке, но заметим, что проект отца Александра всё-таки представляет собой нечто живое, а в живом - возможно всякое, вплоть до описанного отцом Яковом. Проект Меня вряд ли можно считать завершенным. Он должен продолжаться, развиваться, как должна развиваться и расти вглубь и вширь сама христианская община - Церковь. Как говорил отец Александр, "христианство только начинается".

Александр Агаджанян отмечает, что оба рассмотренных нами духовных движения "структурно центральны".

Что это значит?

Они находятся в самой гуще общества. "Модернистская" и "либеральная" окраины церкви (в его терминах) означают активное взаимодействие с обществом в целом. В этом смысле "обе субкультуры, так сказать, находятся в авангарде диалога Церкви и общества, на переднем крае своего рода эксперимента, в котором проверяется прочность всевозможных границ: границы Традиции и пределов ее трансформаций; границы между православием и христианством вообще; границы между Церковью и обществом; наконец, границы между сакральным и секулярным в самом общем смысле". Да, существенно, что положение этих двух движений таково, что они могут разнонаправлено влиять на различные социальные группы.

Россия 21-го века может попробовать сыграть свою роль в общемировом интеграционном процессе, став страной синтезов, включенной в эпоху общемировых макросинтезов: синтезов Востока и Запада, иудаизма, ислама и христианства, внутрихристианского синтеза, синтеза личного и коллективного, сакрального и секулярного, веры и знания... Интернет, мобильная связь, высокие технологии способствуют единой планетарной взаимосвязанности. При этом русская церковь и российское общество в целом после антропологической катастрофы 20-го века нуждаются в обновлении, в восстановлении образа Божьего и образа человеческого... Хорошо, что многие и в церкви, и в обществе понимают это.