Смерч войны

Союзники высаживались в трех африканских портах на девяти отдельных участках, натолкнувшись на сопротивление вишистов различной степени враждебности. В Касабланке на берегу поначалу они не встретили никакого противодействия, и это можно считать удачей, поскольку здесь были особенно опасны волны и прибой. Войска генерал-майора Ллойда Р. Фредендалла атаковали Оран по фронту пятьдесят миль, и им было оказано «нерешительное и даже робкое сопротивление»[695]. Самый жесткий отпор встретил генерал-майор Чарлз У. Райдер в Алжире, столице французской империи в Африке, наступавший по фронту двадцать миль и понесший сравнительно небольшие потери. Французский флот вел себя гораздо агрессивнее, чем армия: он не мог простить британцам потопление кораблей у Орана в июле 1940 года. Однако французы прекратили всякое сопротивление через три дня, когда стало очевидным полное превосходство союзников и в воздухе, и на море. Хотя маршал Петен и приказал продолжать борьбу против союзников, командующий вооруженными силами «Виши» в Африке адмирал Жан Луи Дарлан дал команду о прекращении огня 10 ноября, когда Патгон уже собирался взять штурмом Касабланку[696]. (Прадед Дарлана погиб от рук британцев в сражении у Трафальгара, а Черчилль называл адмирала «низменным человеком с узким кругозором и бегающими глазками».) Возможно, Петен исходил из того, что в немецких лагерях для военнопленных все еще томилось полтора миллиона французов. Но ему не удалось спасти вишистскую Францию: в том же месяце немцы вторглись в нее, и Гитлер, поздравляя Рундштедта, поблагодарил его за то, что «он предпринял своевременные и необходимые контрмеры для сохранения единства и суверенитета рейха перед лицом предательства французских вооруженных сил»[697].

Похоже, реакцией французов на операцию «Торч» остались недовольны и союзники, и страны Оси. (Поскольку во Второй мировой войне больше французов служило Оси, а не союзникам, неудивительно, что не существует официальной французской истории этого периода[698].)

К утру 11 ноября союзники завладели Касабланкой, Ораном и Алжиром. Американцы главенствовали во всем и потому, что они выделили больше войск и вооружений, и потому, что французы, как предполагалось, ненавидели их меньше, чем британцев: Томми (прозвище английского солдата) даже нашивали на рукава изображение звездно-полосатого американского флага. «Нам все равно, какой флаг сохранит жизнь, — говорил британский офицер, — хоть китайский»[699]. И после успешного завершения операции «Торч» в Уайтхолле не переставали ворчать по поводу поведения Эйзенхауэра: британцам, например, очень не понравилось, что он, перебазировав командование с Гибралтара в Алжир, увеличил число офицеров со 150 до 16 000. Однако победа в Африке именно его сделала верховным главнокомандующим союзных сил в Европе, а не Брука или Маршалла.

По приказу французского адмирала Жана Лаборда и в нарушение указаний Дарлана 27 ноября в Тулоне[700] моряки, открыв кингстоны, затопили авианосец, три линкора, семь крейсеров, двадцать девять эскадренных миноносцев и шестнадцать подводных лодок. Это был тяжелый удар для союзников, особенно ввиду неминуемых ответных действий немцев на операцию «Торч». Двухтысячное войсковое соединение высадилось в Тунисе еще 9 ноября, и скоро стало ясно, что Гитлер не намерен сдавать Северную Африку, несмотря на поражение Роммеля, понесенное за тысячу миль на востоке. В ретроспективе кажется, что Эйзенхауэру следовало бы придерживаться первоначального замысла провести высадку подальше к востоку Средиземноморья — в Боне на тунисской границе, несмотря на удаленность от воздушного прикрытия с Гибралтара. Маршалл опасался чрезмерной растянутости американских сил, авиационных ударов из Сицилии и возможного контрудара немцев через Испанию. Рузвельт сказал 30 августа Черчиллю, что «при любых обстоятельствах одна из наших высадок должна произойти в Атлантике»[701]. А это означало, что одна треть войск оперативной группы должна была десантироваться за тысячу миль к западу от Туниса, немецкой столицы в Африке и главной цели союзников, на случай если другие две трети будут потоплены на пути в Средиземноморье или отброшены на берегу. «Возобладала осторожность, а не дерзость», — написал один историк этой кампании[702]. Командующий 1-й британской армией генерал-лейтенант Кеннет Андерсон к 12 ноября добрался до Бона по суше, но взять Тунис не смог: начались зимние дожди, он оказался на самом дальнем конце протяженной линии снабжения и вел бои на слишком большом фронте — пятьдесят миль[703]. Некоторые части 1-й армии в начале декабря уже находились на расстоянии пятнадцати миль от Туниса и двадцати миль от Бизерты, однако немцы оттеснили Андерсона, потерявшего в боях более тысячи солдат и офицеров и семьдесят танков. На то, чтобы взять Тунис, ушло еще полгода.