Смерч войны

Никакая пропаганда не могла вызвать у британцев такую ненависть к гитлеризму, какую породил разрушительный налет на Ковентри, совершенный пятьюстами бомбардировщиками ночью 14 ноября 1940 года. Хотя число жертв в сравнении с последующими потерями немецких, русских и японских городов было сравнительно невелико — 380 убитых и 865 раненых — и больше погибло британских летчиков, совершавших налеты на Германию, чем гражданского населения за время блица, массированная бомбардировка Ковентри, произведенная в начальной стадии воздушной войны, стала символом беспощадной жестокости нацистов.

* * *

«Битва за Англию» достигла своего критического момента 15 сентября 1940 года, по замечанию Черчилля, как и битва при Ватерлоо, в воскресный день. Из ста бомбардировщиков и четырехсот истребителей, напавших на Лондон, британцы сбили пятьдесят шесть, потеряв своих двадцать шесть (по другим оценкам, счет был шестьдесят один к двадцати девяти)[200].[201] «Сколько самолетов у нас в резерве?» — спросил премьер-министр новозеландского вице-маршала Кита Парка. «Ни одного», — ответил вице-маршал. По стандартам 1944—1945 годов потери были незначительные — за один день битвы над Марианскими островами в 1945 году японцы лишились четырехсот самолетов, — но для немцев в 1940 году они были неприемлемыми.

После 15 сентября — этот день теперь отмечается как День «Битвы за Англию» — моральный дух люфтваффе стал неуклонно падать. Галланд писал:

«Неспособность добиться сколько-нибудь заметных успехов, постоянная чехарда с приказами, обнаруживающая отсутствие ясных целей, очевидное непонимание командованием складывающейся ситуации — все это деморализовало нас, пилотов-истребителей, испытывавших физическое и психологическое перенапряжение. Мы жаловались на руководство, на пилотов бомбардировщиков, на «штуки», мы были недовольны собой. Мы видели, как наши товарищи, наши испытанные братья по оружию один за другим выбывают из наших рядов».

На встрече в Каринхалле Геринг спросил Галланда: чего ему больше всего не хватает в бою? Ас-орденоносец, который вскоре получит и дубовые листья к своему Рыцарскому кресту за сороковой по счету сбитый самолет противника (над эстуарием Темзы 24 сентября), ответил: «Экипировки «спит-файров» для всей моей группы». Рейхсмаршал встал, топнул ногой и, чуть ли не рыча от гнева, вышел из комнаты.

Хотя «штуки» Ю-87 и обладали бомбовой мощью, равноценной удару 5-тонного грузовика в каменную стену на скорости шестьдесят миль в час, их было недостаточно для того, чтобы поставить на колени такой город, как Лондон, столицу Британской империи. «Штука» оказывала эффективную поддержку наземным войскам, но в других операциях из-за сравнительно малой скорости и маневренности она становилась легкой мишенью для «харрикейнов» и «спитфайров». Претензии товарищей Галланда к «штукам» объясняются тем, что у Германии не было дальних бомбардировщиков, а «хейнкель» Хе-177 появился только в конце 1942 года. Самый большой немецкий бомбардировщик, использовавшийся в «Битве за Англию», имел бомбовую нагрузку 4000 фунтов — немало для того времени, но мизер по сравнению с теми возможностями, которыми союзники располагали впоследствии: их самолеты могли сбрасывать до десяти тонн. После 7 сентября налеты на Лондон совершали авиационные крылья по пятьдесят — восемьдесят бомбардировщиков, сопровождаемых истребителями, которые могли находиться над Лондоном не более пятнадцати минут. Галланд привел и другой фактор, сыгравший свою роль в «спасении страны в критический для нее час», — храбрость британских летчиков. Правда, за все время «Битвы за Англию» крестом Виктории был награжден лишь один пилот — вследствие жесткого правила, требовавшего засвидетельствования исключительно отважных поступков. Вот как, например, описывала «Лондон газетт» подвиги капитана авиации Дж. Б. Николсона: