Смерч войны

«Местные жители с радостью шли в церковь, приходили даже из дальних деревень, мыли полы, украшали стены цветами. Они несли с собой изображения Христа и иконы, которые многие годы прятали от властей. Люди, не только старики, но и молодежь, заполняли храмы, целовали святыни, в том числе и кресты на армейских (немецких) капелланах, и молились нередко до самого вечера. Таким народом управлять не трудно».

Если бы германская армия действительно и только лишь поощряла антисоветизм и антибольшевизм, то операция «Барбаросса» могла закончиться совершенно иначе. Однако нацистам этого было мало. Захваченные территории должны были стать частью «жизненного пространства» немцев и, следовательно, подлежали этнической чистке, что порождало недовольство местного населения и способствовало нарастанию партизанского движения.

«Айнзатцгруппы», специальные карательные отряды СС, следовавшие за вермахтом, сжигали целые деревни и превращали в рабов славянских «Untermenschen» (недочеловеков), делая непримиримыми врагами тех, кого не успели застрелить. Нацистская идеология не только не содействовала, а, напротив, затрудняла проведение военной кампании. Историк германской империи в Европе отмечал: «Грубый «реализм» Гитлера серьезно подвел его, лишив немцев возможности использовать национализм как эффективное средство политической войны»[345]. Еще в сентябре 1941 года абвер предложил ОКБ бросить против русских войск украинскую армию, но идея военной разведки была с презрением отвергнута. Когда в июне 1943 года снова зашел разговор на эту тему, Гитлер сказал Кейтелю: «Нелепо думать, что как только мы создадим украинское государство, то сразу все пойдет замечательно и мы получим миллион солдат. Мы ничего не получим — ни одного человека. Это плод больного воображения, как и раньше. И мы не добьемся главной цели нашей войны». Фюрер имел в виду, конечно, завоевание «жизненного пространства» и порабощение славян[346]. Вместо того чтобы взращивать славянский национализм, Гитлер его похоронил.

Однако большевистский режим был настолько жесток, что многие русские поддержали бы антикоммунистические, националистические марионеточные государства, если бы Гитлер пошел по этому пути, а не полагался на такую же систему прямого управления, какую он ввел в генерал-губернаторстве Польши и во Франции. Ленинизм, коллективизация, атеизм, Гражданская война, репрессии, Гулаг породили ненависть к большевизму, и ею было бы глупо не воспользоваться. Национальный вопрос в Советском Союзе был разрешен так, что русские оказались в более выигрышном положении, чем остальные 119 народностей, и это особенно раздражало гордых украинцев (несколько миллионов украинцев были намеренно доведены до голодной смерти в двадцатых годах). Несмотря на то что многие из этих народностей почти столетие входили в состав Великороссии, им удалось сохранить свой язык, культуру, идентичность.

Хотя вначале немцы и пытались выступать в роли освободителей народов, особенно Прибалтики, Украины, Армении, Грузии и крымских татар, делали они это только лишь в пропагандистских целях, а в действительности повели себя как завоеватели. Правда, в отдельных случаях они предоставляли некоторую автономию — например, Локотскому округу самоуправления (Брянская область), где хозяйничала беспощадная РОНА Бронислава Каминского (Русская освободительная народная армия), и казакам — они были великолепными воинами. Казаки даже имели свои автономные министерства просвещения, сельского хозяйства и здравоохранения[347]. На Украине немецкий 49-й горный корпус поручил местным администраторам охрану своих общин, что позволило высвободить войска для фронта. Нацистам следовало бы также пообещать крестьянам южной России провести деколлективизацию и пробудить надежды 1917 года на то, чтобы владеть собственной землей, обрабатывать ее и продавать плоды своего труда.