Смерч войны

В действительности русские имели больше чем 360 дивизий. Некоторые историки насчитали 600.[352]

Командующий группой армий «Центр» Федор фон Бок рассказал в военных мемуарах о том, как появилось роковое решение Гитлера не направлять все усилия в августе и сентябре на захват Москвы. Впервые о намерениях фюрера стало известно от его главного армейского адъютанта Рудольфа Шмундта, прибывшего в ставку Бока в Ново-Борисове 28 июля, после того как Бок отобедал с генералом фон Клюге.

Он сообщил: главное для фюрера — захватить Ленинград и сырьевые ресурсы Донецкого бассейна. Москва его не интересует. Необходимо ликвидировать группировку противника в Гомеле, чтобы расчистить путь для дальнейших операций. Бок выразил недоумение: «Это расходится с директивой военного командования»[353]. На самом деле, в директиве № 21 задача была сформулирована не очень четко: в ней в равной мере приоритетными считались и «быстрый захват ценного в экономическом отношении Донецкого бассейна», и «стремительный выход к Москве».

Через неделю, 4 августа, в Ново-Борисов прибыл сам Гитлер и заявил, что главной задачей является овладение Крымом, иначе полуостров станет плацдармом, с которого советская авиация будет наносить удары по румынским нефтяным промыслам. Он поздравил Бока с «беспрецедентными успехами», но командующий сделал вывод: фюрер еще не пришел к окончательному решению по поводу дальнейших действий[354]. Хайнц Гудериан (2-я танковая группа) и Герман Гот (3-я танковая группа) объяснили, что после ускоренного продвижения необходимо некоторое время для отдыха экипажей и ремонта техники. Гитлер с ними согласился. Затем фюрер заговорил о «штурме на восток». Бок приветствовал ход мыслей вождя, пообещав, что «мы, без сомнения, одолеем русских». Похоже, в начале августа все еще не исключалась возможность массированного наступления на Москву. Оно замышлялось как величайшее Entscheidungsschlacht (решающее сражение), совсем по Клаузевицу.

Прусский военный теоретик начала XIX века Карл фон Клаузевиц считался гуру в германском верховном главнокомандовании, но вряд ли кто из генералов читал его труды. Клейст после войны говорил Лидделу Гарту: «Наше поколение пренебрегало поучениями Клаузевица. Его любили цитировать, но книг никто досконально не изучал. К нему относились как к военному философу, а не наставнику». По мнению Клейста, больше интереса вызывали теоретические работы Шлиффена (что касается Гитлера, то он был совершенно прав). Известное высказывание Клаузевица «война есть продолжение политики другими средствами» нацистские современники Клейста понимали по-своему: «мир есть продолжение войны»[355]. Естественно, никто не обратил внимания на пророческие предупреждения Клаузевица об опасностях вторжения в Россию, предупреждения человека, наблюдавшего из России позорное отступление Наполеона. В своем magnum opus «О войне», глава «Внутренняя связь явлений войны», Клаузевиц писал:

«При абсолютном облике войны… война является неделимым целым, части которого (отдельные успехи) имеют цену лишь в их отношении к этому целому. Завоевание Москвы и половины России (в 1812 году) представляло интерес для Бонапарта лишь в том случае, если бы оно привело его к намеченному им миру. Но оно являлось лишь частью его плана кампании, и недоставало еще другой — разгрома русской армии. Если представить себе осуществление этого разгрома плюс прочие успехи, то надо считать достижение этого мира обеспеченным, насколько вообще обеспечение возможно в вопросах этого рода. Выполнить эту вторую часть плана Бонапарту не удалось, ибо он упустил подходящий для разгрома момент; в конечном счете все успехи по первой части плана оказались не просто бесполезными, но и гибельными».

Это очень важное заявление Клаузевица, но в 1941 — 1942 годах генералы Гитлера, в том числе и Клейст, его либо не знали, либо игнорировали.