Смерч войны

Тем временем на севере России группа армий «Север» 16 августа достигла Новгорода, а 1 сентября подошла к Ленинграду настолько близко, что могла бомбить город. Финны с энтузиазмом поддержали немцев, надеясь отомстить русским за поражение в Зимней войне, захватили Виипури и значительную часть Карельского перешейка, осадив Ленинград с северо-запада. К 15 сентября второй самый большой город Советского Союза был полностью отрезан, и немцы решили взять его измором, а не штурмом. Это было рациональное решение: уже в ноябре 1941 года от голода умерли 11 000 жителей Ленинграда (от бомб и снарядов за первые три месяца осады погибло 12 500 человек). Ленинградцы выдержали 900-дневную блокаду, хотя и потеряли за три года более миллиона человек (в среднем по 1100 вдень). Это была самая жестокая осада в истории: в Ленинфаде погибло мирных жителей больше, чем британских и американских солдат и граждан за все годы Второй мировой войны.

12 сентября продовольственный комиссар Ленинграда Д.В. Павлов ввел нормы питания для детей и неработающих граждан: треть фунта хлеба в день (на 25 процентов из съедобной целлюлозы), один фунт мяса, полтора фунта крупы и три четверти фунта подсолнечного масла в месяц. Этот мизерный рацион за время блокады несколько раз урезался. 20 ноября войска на передовых получали 500 граммов хлеба вдень, заводские рабочие — 250, все остальные жители города — 125 (два ломтя). «Люди собирали и варили ветки, — писал историк блокады, — прессовали и ели торф, жмых и костную муку. В хлеб добавлялись опилки. Прогнившее зерно доставалось из затонувших барж и выскребалось в трюмах. Очень скоро хлеб на десять процентов состоял из жмыха, который очищали от ядов»[366]. Блокадники ели домашних животных, кожаную обувь, насекомых, еловую кору и клей, который, как думали, делался из картофельной муки, лабораторных морских свинок, белых мышей и кроликов, предназначавшихся для вивисекции. «Сегодня так просто и легко умирать, — писала в дневнике блокадница Елена Скрябина. — Тебе вдруг все становится безразлично. Ты ложишься в кровать и уже не можешь подняться»[367]. Но желание жить было настолько сильно, что некоторые шли на крайности. За годы блокады были арестованы 226 человек, обвиненных в каннибализме. «Человеческое мясо продается на рынках, — сообщалось в секретном докладе НКВД. — На кладбищах тела складываются как туши животных, без гробов»[368].

Во время редких контратак русским удавалось раздобыть какие-то продукты, но это не улучшало общее катастрофическое положение с питанием в городе. В октябре немцы сбросили на Ленинград 991 фугасную и 31 398 зажигательных бомб, выпустили по городу 7500 снарядов; в ноябре — 7500 бомб и 11 230 снарядов; в декабре — 2000 бомб и 6000 снарядов. В Рождество 1941 года, хотя в город и прибыла колонна грузовиков с продуктами, проехавшая по льду Ладожского озера, в Ленинграде от голода умерли 3700 человек. (Водители, несмотря на мороз, держали дверцы грузовиков открытыми на случай, если их подобьют немцы или машины провалятся под лед.) Корабли Балтийского флота, запертые льдом и немцами в заливе, участвовали в противоздушной обороне города. Весной 1942 года, когда снег начал таять, на улицах санитары подобрали тысячи замерзших трупов.

8

Проливные дожди в среду, 8 октября 1941 года, означали смену погоды, которая в конечном итоге поставила крест на амбициях Гитлера. Русские называют этот сезон распутицей (когда дороги превращаются в непролазную грязь). Распутица затормозила продвижение немцев к Калинину, Калуге и Туле, ключевым городам на пути в Москву. Оборонительная линия на Вязьме не смогла сдержать вермахт, оборона у Можайска оказалась посильнее, и к 30 октября немцы остановились, не дойдя до Москвы 45—75 миль. Впоследствии Рундштедт так оценивал перспективы операции «Барбаросса»:

«Задолго до зимы шансы на успех наступления значительно уменьшились из-за постоянных задержек, вызванных размытыми и грязными дорогами. Черноземье Украины превращалось в месиво грязи за десять минут дождя. Приходилось ждать, пока она просохнет. Мы теряли время. Сказывалась и нехватка железных дорог для снабжения наших передовых войск. Другой серьезной проблемой для нас было то, что русские, отступая, постоянно получали подкрепления с тыла. Как только мы выводили из строя одну преграду, на нашем пути вставала другая».