Смерч

Опасливо озираясь, Денис поднялся на безлюдный перрон. Не налететь бы на милиционера или на армейский патруль. Надо сперва понаблюдать, какие тут порядки. Притаившись за выступом вокзального фасада, оглядел состав. В вагонах людей не было. Тихо, только в дальнем конце перрона уборщица шаркает метлой по асфальту да изредка всполошно прогудит маневровый паровоз.

Внезапно открылась дверь ближайшего к Денису хвостового вагона. На перрон сошел пожилой человек в железнодорожной фуражке. Из-под мышки торчала рукоятка флажка — значит, проводник.

От радостного удивления Денис вытаращил глаза: батюшки, да ведь это Степан Ильич, бывший житель их поселка, сосед, частый гость Чулковых! Года два назад он с семьей переехал на жительство в Узловую. Знали, что бывший сосед работает на железной дороге, а кем — о том разговоров не было. А он, смотрите-ка, проводником на московском поезде!

Еще не отдав себе отчета в том, в какой мере может поспособствовать осуществлению его планов нечаянная встреча с давнишним знакомым, вышел из своего укрытия.

— Здравствуйте, Степан Ильич!

Проводник, подслеповато щурясь, поднял на парня глаза, во взгляде отразились растерянность, непонимание.

— Да Денис я! Чулков!

Степан Ильич сдернул фуражку с лысой головы и даже чуть присел. Добрые глаза его вспыхнули веселой искрой.

— Дениска, твою степь! Эка вымахал — не узнать! Как там ваши-то? Николай Семеныч как живет-может?..

Денис начал было рассказывать о семейных делах, но Степан Ильич перебил его:

— А ведь я, твою степь, собирался в отпуск к вам нагрянуть. Да вишь, каких Гитлер-бандит делов натворил…

Громкоговоритель, подвешенный к столбу над их головами, оглушительно захрипел, слов разобрать было невозможно. Двери вокзала распахнулись, вывалив на перрон толпу пассажиров.

— Да что ж она… спятила?! Выпустила, а еще и паровоз не подали! — фальцетом закричал Степан Ильич и раскинул руки, преграждая путь бегущим к его вагону. — Тихо, граждане, тихо! Попрошу соблюдать!.. Приготовьте проездные бумаги!..

Народу в Москву ехало много, особенно военных. Провожающие взволнованно выкрикивали прощальные слова.

Денис был оглушен этой разноголосой толпой. Его притиснули к подножке, но он вывернулся, рывком поднялся на первую ступеньку, потом на другую. Степан Ильич уже забыл о нем, его самого прижали к вагону. Грозил, что вызовет патруль и вообще никого не пустит, если пассажиры не будут «соблюдать»… Но его слушали плохо, каждый кричал свое, совал бумаги, норовил пролезть вперед…

Сообразив, что на него никто не обращает внимания, Денис поднялся в тамбур, вошел в пустой вагон и шагнул в купе проводника. Вскочил на третью полку, сдвинул к краю постельное белье и растянулся во весь рост, подложив под голову стопку простыней. Лежать было удобно, тепло и, главное, его надежно укрывало белье. Да если и найдет его здесь Степан Ильич, то вряд ли высадит. Подумалось: «Вот повезло, так повезло».

4

К Москве поезд подбирался осторожно. Часто останавливался. По мере приближения к столице становилось тревожней. В коридоре кто-то рассказывал: на станции, которую только что проехали, позавчера во время бомбежки в один миг разнесло шесть пассажирских вагонов с людьми.

Страшно было ночью. Бомбили станцию, к которой поезд подходил медленно, будто крадучись.

Года два назад гроза загнала Дениса в деревенскую баню. Молнии полыхали, гром не затихал ни на минуту. Вспышки ярко высвечивали каменку в углу, и оттого казалось, что баня горит.

Что-то подобное чувствовал Денис и сейчас в своем убежище на третьей полке. Каждый взрыв сопровождался багровой вспышкой. Вагон, казалось, вот-вот опрокинется — так он кренился и скрипел. Дребезжали оконные стекла, звенели ложечки в чайных стаканах. Лучи прожекторов, рыскающих по небу, создавали впечатление, что весь горизонт в огне. Хотелось выскочить из вагона и бежать без оглядки.

Бомбежка вскоре кончилась. С полчаса было тихо. Вдруг дверь купе распахнулась, и сквозь щель между кипами простыней и наволочек Денис увидел ревизора. Его сопровождал старший лейтенант с двумя вооруженными бойцами.

Денис сжался на полке, и она предательски заскрипела.

— Что это у вас на верхней полке? — насторожился ревизор.

— Белье там, — спокойно ответил ничего не подозревавший Степан Ильич. — Отучились товарищи пассажиры пользоваться чистым бельем… Ох, да оно валится у меня! — всполошился вдруг проводник. Было слышно, как он, кряхтя, полез наверх. — Лихач машинист попался на этом перегоне. Посуда вот-вот слетит, когда тормозить начинает.

Степан Ильич, желая поправить белье, чтоб оно не упало, основательно надавил на связанные стопки простыней. Стопки чуть подались и поползли обратно. Степан Ильич протянул руку и нащупал голову Дениса.

— Э, да у меня заяц! — Он сердито дернул Чулкова за волосы. — А ну, голубчик, спускайся! Поглядим, что за птица.

Будто кипятком ошпарило сердце — все, влип!

— Никак, Дениска?! — изумился Степан Ильич. — Ах, твою степь! За что ж ты меня, сукин сын, под монастырь подводишь?

— Вам знаком этот молодой человек? — строго спросил ревизор.