СМЕРШ – 44

– Я не обсуждаю действия моего командира, – ответил ей Гильманов. – Закрутился наш капитан. Вчера привезли раненого диверсанта, это того кто открыл стрельбу в городе. Надо же сволочь, одет в нашу советскую форму.

По лицу Веры пробела едва заметная тень тревоги. Они вошли в здание районного отдела контрразведки. Женщина хотела свернуть в сторону, где находятся камеры, но офицер предложил ей пройти в кабинет Костина. Александр взглянул на женщину и поднял трубку, звонившего на столе телефона.

– Слушаю, – произнес Костин, – говорите же.

– Это начальник госпиталя. Хотел бы с вами поговорить, товарищ Костин.

– Приезжайте, у меня к вам тоже есть вопросы, а сейчас мне некогда с вами разговаривать.

– Отведи ее к себе, я позвоню тебе, – приказал капитан, обращаясь к Гильманову.

Минут через десять около здания отдела контрразведки затормозила машина. Александр стоял у окна и наблюдал, как мужчина в военном френче с трудом выбирался из салона «Эмки». Подполковник Зверев Герасим Васильевич был небольшого роста, полноват с красноватым одутловатым лицом. Его светлые редкие волосы были зачесаны назад и в лучах утреннего солнца, отчетливо просвечивалась его лысина.

– Я слушаю вас, товарищ подполковник, – произнес Костин. – Присаживайтесь…. Так о чем вы хотели со мной переговорить?

Подполковник сел на стул и, сняв с головы фуражку, положил ее на край стола. Он взглянул на Александра и, вытащив из кармана кителя носовой платок, вытер им вспотевший лоб.

– Товарищ капитан, не изволите ли проинформировать меня о причинах ареста моей медсестры Романовой Веры?

Костин усмехнулся. Подполковник явно не понимал, где и кому он задает подобный вопрос.

– Она арестована по подозрению в содействии немецким диверсантам. Еще вопросы есть? – спросил Зверева Александр. – Чего вы молчите?

– Это какая-то ошибка. Вера служит в госпитале с 1942 года. Она не может содействовать немецким диверсантам. Вы уже арестовали ранее мою медсестру по тем же обвинениям.

– Товарищ подполковник! Я не намерен отчитываться перед вами за свои действия. Как давно вы в госпитале? Полтора месяца? Я бы на вашем месте не стал бы так категорично утверждать о ее лояльности к советской власти.

Лицо Зверева еще больше покраснело и стало похоже на созревший под южным солнцем помидор.

– Скажу одно, что в вашем госпитале длительное время укрывались немецкие диверсанты. Скажите, вы знали об этом? Да, да, товарищ подполковник. Это следует из показаний диверсантов. Скажите, как давно вы заглядывали в гараж? Не помните? Так вот, я вам докладываю, в этом гараже до сих пор стоит автомашина «Виллис», которой пользовались немецкие диверсанты. Теперь у меня к вам вопрос, товарищ подполковник. Скажите, как могли долечиваться и просто укрываться в госпитале немецкие диверсанты? Подумайте. Я жду вашего рапорта через час.

– Вы на что намекаете, капитан?

– Я не намекаю, – жестко ответил Костин. – Я жду вашего рапорта!

– Не смейте разговаривать со мной в таком тоне. Я нас буду жаловаться командующему армии.

– Жалуйтесь. Но сначала я вам посоветую подумать о последствиях. Я – СМЕРШ, может вам расшифровать, что это значит.

Подполковник поднялся и быстрым шагом устремился к двери.

***

Вечер выдался теплым. Заходящее на западе солнце, медленно опускалось в золотой горизонт. Капитан Костин закрыл сейф и, закурив, вышел из кабинета. Заметив полоску света, пробивающую из-за неплотно закрытой двери, он зашел в кабинет. Увидев вошедшего начальника, лейтенант Дроздов встал из-за стола.

– Сиди, – произнес Александр, присаживаясь рядом на стул. – Продолжайте допрос.

Перед Дроздовым сидела Вера. Губы у нее были в крови, под глазом фиолетовым пятном светилась гематома.

– Вы по-прежнему будете продолжать утверждать, что вам не знаком человек под кличкой Художник, он же Панкратов? – спросил женщину оперативник. – Романова! Вы что думаете, что это все придумал я? Напрасно, хотите я зачитаю его показания.

Женщина отрешенно смотрела, куда поверх головы сотрудника СМЕРШ, словно того и не было в кабинете.

– Вы слышите, о чем я говорю с вами?

– Да. Я впервые от вас слышу эту фамилию. Я не знаю, о ком вы меня спрашиваете. Вы знаете, я служила в госпитале, а там много разных военнослужащих – бойцов, офицеров… Может, кто-то из них и был по фамилии Панкратов, но лично я с ним знакома не была и художников я никаких не знаю.

Дроздов открыл папку и положил перед женщиной фотографию. Вера взяла в руки фотографию. Костин заметил, как задрожали пальцы женщины. Она отбросила в сторону фото Панкратова, словно она обожгло ей пальцы.

– Вера! Может, вы мне расскажите о старшем лейтенанте? – произнес Костин. – Стоит ли отрицать то, что элементарно проверяется. Сейчас мы проведем очную ставку, и все встанет на свои места. Он у нас сейчас в камере. Вы знаете, что мы обнаружили в его кармане?

Александр положил перед ней маленький белый пакетик. Несмотря на то, что она пыталась сдержать свою реакцию при виде пакетика, тем не менее, в глазах ее мелькнул страх.

– Именно такие пакетики я видел в вашем навесном шкафчике. Может, не стоит молчать?