«СМЕРШ» ПРОТИВ «БУССАРДА» (Репортаж из архива тайной войны)

Вскоре приехал Больц и зашел ко мне. Спросив у меня фамилию, сказал, чтобы я вечером зашел к нему. Зашел к нему вечером, он за ужином (во время которого мы сильно выпили) стал меня расспрашивать, кто мне больше нравится — русские или немцы и как я хочу жить после войны. На это я ему ответил, что люблю свободу, покушать и работать, а остальное для меня безразлично. Во время ужина, на котором присутствовал еще один немец-лейтенант, тоже владеющий русским языком, с которым Больц больше и беседовал, а на меня смотрел и улыбался. В его взглядах и улыбке чувствовалось, что он мне не доверяет. Хотя о задании и его выполнении ни капитан Дрегер, ни Больц со мной не говорили. Ужин продолжался около часа, после чего я пошел отдыхать.

На другой день утром были выстроены все немцы и русские агенты, которых насчитывалось 30 человек, находящиеся в «Буссарде» у Дрегера. Он вызвал меня из строя, объявил, что за выполнение задания немецкого командования я награждаюсь серебряной медалью, которую он мне и повесил на грудь.

После этого мне выписали солдатскую книжку, проездной билет и предоставили семидневный отпуск к Ростову и Больцу, с которым я и выехал поездом в этот же день в город Лодзь, где Больц жил с тремя ефрейторами и одной русской девушкой по имени Дуся, которая за ним ухаживала.

В Лодзь приехали под вечер, а позднее в разговоре Больц сказал, что я поеду к нему в Жгув (14 км от Лодзи, где размещалась школа Ростова в здании кинотеатра). В Жгув я приехал часов в 10 вечера, оставил в комнате Ростова свои вещи, и он повел меня в ресторан ужинать. После ужина возвратились обратно, где Ростов завел разговор о том, как я выполнил задание, где остался мой напарник, все ли было в порядке с документами, которые он мне изготовил и вручил перед отправкой. Как часто проверяют документы и как обстоит дело с охраной дорог. Кроме того, интересовался бытовыми сторонами жизни Красной армии и гражданского населения.

На все интересующие его вопросы я отвечал согласно данной вами легенде и устным указаниям, полученных перед переброской в немецкий тыл.

В заключение нашего разговора Ростов спросил, что за восстание было в Киеве и есть ли «партизаны», оставленные немцами в западных областях Украины. Поскольку я не располагал такими данными, то ответил, что о восстании ничего не слышал, а о партизанах в разговоре с местным населением узнал, что есть какие-то «бульбов-цы»[68]. На этом наша первая беседа с Ростовым закончилась, и мы пошли спать.

На следующий день Ростов стал заниматься строевой подготовкой, гимнастикой и подрывным делом с группой подростков, от 10 до 16 лет. Их было 36 человек — 24 мальчика и 12 девочек, 6 новеньких на занятиях не присутствовали, а отдыхали после лагерной жизни.

Первые три дня я ничего не делал, только присутствовал на занятиях, которые проводил Ростов. Он объявил мне, что я от него никуда не поеду, а буду ему помогать и готовить группу подростков для диверсионной работы в тылу Красной армии.

На четвертый день я уже самостоятельно начал заниматься в отведенные мне по расписанию часы — строевой подготовкой и стрелковой подготовкой, гимнастикой. На это ежедневно уходило 2–3 часа. Ростов обучал будущих диверсантов подрывному делу, работе с картами, компасом, знакомил их с парашютом и проводил беседы на политические темы.

На все это уходило 1–2 часа ежедневно. Кроме нас, с группой не занимался никто.

Остальное время было отведено на обед, отдых и прогулки с группой подростков-диверсантов.

15 января в Жгув прибыл со всем своим хозяйством капитан Дрегер, который собирался здесь жить и работать. Но в ту же ночь город Лодзь бомбили советские самолеты, и Дрегер на следующий же день рано утром выехал со своими людьми в неизвестном мне направлении. Когда они уходили, мы еще спали.

Еще утром 16 января Ростов говорил, что теперь мы будем находиться в Жгуве, а уже перед обедом от него поступило распоряжение собираться, и мы тут же, даже не пообедав, начали отходить пешим порядком в направлении местечка Побянице.

Здесь мы попали под бомбежку и потеряли десять девушек, пять мальчиков и двух женщин, работавших в качестве обслуживающих. Одна — Дуся, вторая — пожилая женщина (имени ее не знаю) работала поваром. Все они разбежались в лесу.

С оставшимися 14 ребятами и 6 девушками мы продолжали двигаться сначала на г. Ласк, а затем на г. Варта. Здесь мы вторично попали под бомбежку, в результате которой у нас была убита лошадь, и мы потерял и двух немцев: одного зондерфюрера (фамилию его не знаю) и ефрейтора.

Оставшиеся два зондерфюрера и один солдат перегрузили имущество на парную повозку, и мы двинулись дальше, в направлении города Калиш.

Так мы отходили трое суток, а 19 января я, выбрав удобный момент, когда немцев около нас не было, заявил Ростову, что дальше идти нет никакого смысла: все равно нас Красная армия догонит, и тогда нам будет хуже, и что я дальше не пойду.