СМЕРШ в тылу врага

Степан дважды прочитал документ, четко вывел свою фамилию, псевдоним, дату. Затем с помощью капитана оставил под обязательством отпечатки пальцев.

Капитан разъяснил Гоменюку правила поведения курсантов школы, познакомил его с распорядком дня, расположением учебных классов и хозяйственных служб.

Вскоре в школе начались регулярные занятия. Днем — специальные дисциплины, вечером — обязательные лекции о государственном устройстве, экономике, Вооруженных Силах Советского Союза, о положении на советско-германском фронте. При этом лекторы всячески восхваляли боевые успехи вооруженных сил «великой Германии» и ее союзников, клеветали на советский народ и его армию.

С первых дней учебы Гоменюк обратил внимание на царившую в школе обстановку недоверия и страха. Преподаватели, инструкторы, обслуживающий персонал следили за каждым шагом курсантов. За малейшее нарушение установленного режима курсанты строго наказывались, иногда даже исчезали из школы. Групповые сборы, доверительные беседы не разрешались. Часто распространялись различные провокационные слухи с целью выявления среди курсантов лиц, оставшихся в душе советскими партизанами. Руководство школы поощряло антисоветски настроенных курсантов, доносивших о поведении своих сокурсников.

Гоменюк испытал это на себе. Соседом его по комнате был невысокого роста блондин с мелкими чертами лица и белесыми бровями. При знакомстве назвал себя Комаровым. Он находился со Степаном на всех занятиях, в столовой, «заботился» о новичке. Вечерами рассказывал ему о себе, проявлял недовольство то качеством питания, то организацией занятий в школе, поругивал начальников, в первую очередь капитана Мармо. Все это настораживало Гоменюка, который хорошо помнил слова своего наставника капитана Чижова о соблюдении крайней осторожности при общении с курсантами разведшколы противника.

Тем временем советский разведчик приступил к выполнению полученного задания. Он знакомился с курсантами, внимательно присматривался к ним, старался узнать их прошлое, настоящие имена и фамилии, в каких частях Красной Армии они служили до пленения, запоминал внешние приметы каждого из будущих шпионов. Он даже пошел на некоторый риск, решив использовать в своих интересах возможности провокатора Комарова. «Я бы с превеликим удовольствием пристрелил его, — рассуждал Гоменюк, — но сейчас он может быть мне полезен, так как пользуется доверием начальства и, безусловно, знает кое-какие секреты».

Получив на складе очередную «пайку» табака, Степан подошел к Комарову, предложил ему половину:

— Ты же знаешь, я курю мало. Возьми. Другому бы не дал, а тебя уважаю за заботу обо мне. Не зря говорят: старый друг лучше новых двух.

Комаров с самодовольным видом принял подарок. Его подкупали слова Гоменюка об уважении к его особе, тем более что после выдачи двух советских патриотов он находился в явной изоляции: курсанты избегали встреч с ним.

Расчет разведчика оправдался в полной мере. Самолюбивый фискал, польщенный «уважительным» отношением к себе, попытался набить себе цену хотя бы за счет своей осведомленности. При возвращении с учебных занятий или с полигона он часто подходил к Гоменюку, вполголоса заговаривал с ним. Однажды сказал:

— Новость слышал? Вчера поймали советскую разведчицу.

— Наверное, рассказала много интересного?

— Куда там! Молчит. Упорствует. Но в том, что она разведчица, сомнений ни у кого нет.

— А что, у нее на физиономии написано?

— Конечно, нет. По нательному белью определили. Они «там» всем разведчицам одинаковое белье выдают. Это точно установлено.

— Вот оно что. Надо полагать, наши здешние начальники таких ошибок не допускают. Когда придется быть на той стороне, не хотелось бы погибать из-за одинаковых портянок.

— Нет, наши хитрее. Они забрасывают в тыл советских войск большие группы диверсантов в красноармейской форме. Это ни у кого на той стороне не вызывает подозрений. А диверсанты дело свое делают.

«Надо бы обо всем этом, о будущих шпионах и диверсантах дать знать чекистам. Но как это сделать? Через кого?» — размышлял Гоменюк, но ответа не находил. Правда, капитан Чижов рассказывал ему, что среди курсантов любой разведшколы противника наверняка есть советские патриоты, которые в силу неблагоприятно сложившихся обстоятельств оказались в лапах вражеской разведки, но выполнять ее подрывные задания не намерены. А если такие люди есть, то их надо найти. Но как? Это была задача исключительной трудности. И все же Гоменюк взялся за ее решение.

Он знал, что, несмотря на строжайшие запреты, курсанты, доставленные в школу из лагерей военнопленных, тайком делились друг с другом различными новостями, рассказывали о себе, о предстоящих выбросках агентов, окончивших обучение. Однажды его новый сосед по комнате, простодушный, добрый, но не всегда выдержанный курсант Курчавый обмолвился, что скоро Лосев будет на той стороне. Со слов Курчавого, Гоменюк знал, что оба они содержались в одном лагере для военнопленных, дружили там, но в разведшколу пришли в разное время — вначале Лосев, затем Курчавый.