Цветы! Цветы в карманах Райхмана! Цветочный Воевода?
2) Не знаю, как до всего этого касается помешательство Дороти Уэст, но оно как-то с этим связано. Положим, у Моппера в самом деле было носовое кровотечение – от чего же она тогда сошла с ума? Или она уже была сумасшедшей, когда оказывала ему помощь? Экземпляр «Мирослав боярина» в её комнате – опять «Мирослав боярин»! И что за прядь волос в книге? Соседка утверждает, что мисс Уэст незадолго до происшествия встречалась с неким шатеном. У Эминовича как раз такие волосы.
Всё это может быть, конечно, совпадениями, но на этот раз слишком много совпадений. В такие совпадения даже самый убеждённый мистик не поверит. Кажется, я имею дело с преступником, и за ним совершенно необходимо установить наблюдение.
19 октября 1913 г., 10. 00. Я приехала туда на извозчике к 6 часам утра и заняла удобную позицию за углом, так, чтобы мне была видна входная дверь дома. О дальнейшем говорить бесполезно. Я простояла за углом до 9.00, за это время мимо меня прошли два молочника, один старьевщик и один полицейский, подозрительно на меня посмотревший, а также множество всякой швали, мужская часть которой пыталась делать мне непристойные предложения. Эминович не вышел.
В следующий раз я буду умнее. Напротив дома Эминовича стоит заброшенный домик; думаю, можно найти точку, откуда открывается хороший обзор. Он не увидит меня там, а я смогу следить за его домом достаточно долго.
Из записных книжек Алистера Моппера
16 октября 1913 г. Сегодня я не выдержал. Мы в самом деле серьёзно поссорились, и я сказал ему, что знаю, кто повесил Райхмана. Он и бровью не повёл.
– В его записке ясно сказано, что в своей смерти виновен он сам, – холодно ответил Мирослав. Я взорвался.
– Потому что ты заставил его написать это! Можно подумать, я тебя не знаю!
– Он напросился на это, – сказал Мирослав. – Подлость есть подлость.
Чувствуя себя вымотанным, я рухнул в кресло и в отчаянии спросил:
– Но почему – почему на муаровой ленте?
Мирослав прислонился к дверному косяку, и усмешка тронула его толстые губы.
– Должна же быть к нему какая-то справедливость. Всё-таки он был первоклассный портной.
Продолжение записей Ингрид Штайн
19 октября 1913 г., 15.12. Я разведала обстановку и выяснила, что в пустой дом можно пробраться через подвальное окно и что он не занят ни бродягами, ни цыганами. Из чердачного окошка хорошо видна не только дверь Эминовича, но и окно его, по видимости, кабинета. Если он будет в комнате, я смогу увидеть, что он делает.
20 октября 1913 г., 9.10. Сейчас я нахожусь на чердаке, куда поднялась четверть часа назад. С собой у меня саквояж, в котором лежат два пледа, свёрток с бутербродами, бутылка воды, вата и одеколон для гигиенических нужд и, главное, большой морской бинокль. Я собираюсь провести здесь сутки. Надеюсь, за это время я выясню, что за Эминович здесь живёт, почему он скрывает своё место жительства и почему он вообще поселился в этой дыре.
20 октября 1913 г., 20.53. Удача! Только что я видела его. Ошибиться невозможно, несмотря на то, что солнце уже село: я смогла разглядеть невысокую сухощавую фигуру и гриву тёмных волос, раздуваемых ветром. Он вышел из дома и направился вверх по улице в сторону Лондонского моста.
20 октября 1913 г., 23.09. Эминович вернулся, причём не один. С ним ещё кто-то, и я ясно вижу по силуэту, что это мужчина. К сожалению, погода облачная, свет луны едва пробивается сквозь муть, и я не могу видеть ни возраста, ни сословия человека, вошедшего с ним в дом.
Собственно говоря, в том, что я видела, нет ничего противозаконного. Любой человек имеет право приглашать к себе в дом, кого заблагорассудится…
Я надеялась, что гость войдёт в кабинет, но надежды не оправдались. Я не могу видеть никого из вошедших. В кухне свет не горит. Окна гостиной и столовой отсюда не видны.
Новая мысль. Эминович – содомит. Он не англичанин, но английский порок существует во всех странах. Это объясняет его скрытность и то, почему он привёл к себе этого человека поздно в ночи. Говорят, английское слово buggar19 происходит от Bulgar20. NB: выяснить, насколько гомосексуализм распространён на Балканах.
21 октября 1913 г., 2.33 утра. Сейчас этот человек вышел из дома Эминовича. Небо очистилось от туч, луна светит в полную силу, и я смогла наконец рассмотреть его. Это был юноша пролетарского вида, нечёсаный и плохо одетый, левая рука перевязана (бинт ярко белел в лунном свете). Он пошатывался на ходу – должно быть, был пьян. Кажется, я на верном пути. Он по дешёвке заманивает молодых людей в свою берлогу ради любовных утех.