Смерть домохозяйки и другие тексты

На самом деле, писательница продолжала жить в памяти потомков, но благодаря не столько своим сочинениям, сколько своей жизни: такая судьба постигла многих женщин-писательниц. Жорж Санд вошла в историю как феминистка, которая писала под мужским псевдонимом, носила мужские наряды и заводила романы со знаменитостями. Как же могло случиться, что Жорж Санд – столь почитаемая в свое время писательница – оказалась в итоге за пределами «канона» французской литературы? Этот вопрос поднимает Наоми Шор в книге «Жорж Санд и идеализм» («George Sand & Idealism»), посвященной эстетическим дискуссиям XIX столетия. Шор особенно интересует связь категорий «реализм» и «идеализм» с вопросами пола.

Эта проблема не так проста, как может показаться. Нельзя утверждать, что Санд оказалась за пределами канона только потому, что была женщиной. Причину, по мнению Шор, нужно искать, прежде всего и главным образом, в самой истории развития романного жанра. Санд писала преимущественно идеалистические романы – этот жанр сегодня почти забыт. Но при жизни писательницы он всё еще доминировал на литературной сцене. Идеалистический роман воспринимался как «реалистическое» изображение жизни, но с той разницей, что в нем также предлагался читателю некий идеал.

Реалистический роман, этот выскочка, должен был бросить вызов идеалистическому роману, чтобы отстоять свои права. Благородным чувствам и назидательным образам идеалистического романа реализм противопоставил обличительные описания реальности «как она есть», что чаще всего означало повсеместное торжество личных интересов, цинизма и несправедливости. Вместо свойственного идеализму поклонения добру и гармонии, красоте и добродетели, реализм выдвигает на первый план научный интерес к детали – во всей ее обыденности и уродливости, как, например, двойной подбородок мадемуазель Кормон у Бальзака.

Авторитет идеализма был так силен, что Бальзак предусмотрительно подчеркивал: его реализм – как бы далек он ни был от романного искусства Жорж Санд – тоже является разновидностью идеализма; это своего рода «идеализмом наоборот», где человек «как он есть» идеализируется во всей своей неприглядности или глупости. «Оба пути ведут к одной и той же цели», – говорил Бальзак. Но тут же спешил добавить: «Идеализируйте красивое и прекрасное. Это – женское занятие»[92].

В этом перетягивании каната между идеализмом и реализмом эстетика идеалистического романа стала ассоциироваться с женственностью, недостатком аналитизма и розовым флером. В итоге реализм – вотчина преимущественно маскулинная – всё же победил. В свете исторических перемен идеализм казался устаревшим.

Тот факт, что идеалистический роман редко упоминается в разговорах о литературе XIX века, в меньшей степени говорит о реальном положении вещей, и в большей – о принципах историографии. Одной из задач Наоми Шор как раз и было показать, что XIX век во французской литературе не был только веком реализма.

Но прежде всего исследовательница показывает, что одновременно с утратой идеалистическим романом своих позиций исчезла и целая художественная система, которая, в отличие от реализма, предлагала образ «этически правильной» жизни. Несомненно, эстетика Жорж Санд была политически мотивирована. Ее феминистские и социалистические представления о справедливом устройстве жизни происходили из ее убежденности в том, что человек исправим, и эти взгляды требовали идеалистического подхода к искусству.

Всё это четко прослеживается в романе «Мопра», одном из самых любимых читателями произведений Санд. Роман был завершен в 1837 году, задолго до революционных событий 1848 года. Как отмечает Биргит Мункхаммар в своем предисловии к роману, это произведение можно рассматривать как вариацию сказки о Красавице и Чудовище. В принципе, сюжетная модель, на которой основывается роман, легко прослеживается как в старинных народных сказках, так и в историях о Джеймсе Бонде. Это значит, что читатель сразу знакомится с героем, который, в свою очередь, незамедлительно сталкивается с героиней или иным объектом желания. Но прежде чем завладеть этим желаемым объектом, герой должен пройти ряд испытаний. Помимо этого, модель обычно включает в себя злодея, одного или нескольких помощников и, возможно, добрую фею. В финале герой доказывает, что он достоин Красавицы.

Именно так разворачиваются события в романе «Мопра». Но это – лишь половина правды. Потому что хотя история и напоминает по форме старинную сказку, «Мопра» – это роман с ярко выраженным историческим контекстом – и вдобавок с феминистскими нотами.

Герои романа, Бернар Мопра и Эдме де Мопра, являются отпрысками двух ветвей одного аристократического рода. Бернар воплощает собой упадок феодальной аристократии – коррумпированной, жестокой, привыкшей жить за счет других. Именно от его лица в романе ведется повествование.