Смерть друга

Однажды, не далеко от города, километрах в десяти, в тайге, у подножья гор, Рекс стал беспокоиться. Затем шерсть встала на загривке, точно он вырос вверх и стал выше и мощнее. Весь напружинился и медленно повел головой за кем-то, кого не было видно и слышно. Рекс чуял, слышал, опасался и, рыча едва слышно, предупреждал – не подходи, уходи. Этот кто-то, судя по взгляду собаки, следящей за ним, передвигался быстро и обходил нас полукругом. Возвратившись домой, вскоре я узнал, что там, невдалеке, поймали в тросовую петлю подраненного медведя, задравшего корову. Поймали на протухшую коровью требуху, закопанную между деревьями, где и установили петлю. «Так вот на кого Рекс рычал», – подумал тогда я. В тот же день, возвращаясь домой, мы свернули к озеру, образованному в провале. Там купались мальчишки, а на противоположном берегу паслось стадо коров, рядом с дремавшим на траве пастухом. Я, раздевшись, пошёл купаться, Рекс не отставал. Пока мы плавали и грелись на солнце, стадо передвинулось к нам ближе. Еще немного и коровы потопчут одежду.

«Дай-ка, – подумал я, – отгоню их, ведь Рекс пастушья собака и должен отогнать умело».

–Фас, их! – махнув рукой в сторону самой ближней коровы, не громко приказал я.

Рекс с места пустился в карьер, низко стелясь по земле, в мгновение настиг корову, скорее от удивления, чем для защиты начавшей поднимать голову. А пёс, не останавливаясь, в прыжке, впился корове в шею. Корова подняла голову вместе с повисшей собакой. Что для коровы сорок килограммов? И не то копытом, не то коленом поддала собаке под зад. Всё произошло так быстро и неожиданно, что ни я, ни корова не поняли. И Рекс, вероятно мало что понял, пролетев в воздухе около трёх метров, перевернувшись через голову упал на основание хвоста, прямиком на свежую влажную кротовину. Она и спасла его от травм. Упав, взвизгнул и, подскочив, уже опять устремился в драку, но я уже командовал: «Фу! Ко мне!».

Насколько глубоко он поранил корове шею, я не заметил. Подбежав к Рексу и гладя его, я ощупывал возможные травмы. Но на удивление, травм не было. Такой высоты кувырок, ещё и с падением, прошли бесследно. Не обнаружив травм, я стал искать глазами ту злосчастную корову, но стадо в испуге отошло.

Пастух и мальчишки, стоявшие недалёко от нас, ошеломлённые не сводили с нас глаз. Я всё оценил и взвесил, а они как будто ждали чего-то ещё. В удивлённых застывших позах рассматривали меня и мою собаку. Никто не ожидал такой резвости от собаки. Я с того раза не повторял опытов с отгоном коров, баранов или других животных.

После переезда в квартиру, Рекс в походах стал пристраиваться сзади. Я считал это обучение и дрессировка, не замечая, что придя домой и вымыв собаку в ванне, она лежит дольше обычного, прежде чем восстановиться. Теперь я знаю, собачий век короткий, и чем крупнее собака, тем короче век. Служебные собаки как моя, на службу принимаются до восьми лет, а на пенсию уходят в девять. Рексу было одиннадцать. Он уже был пожилой для собак. Я отмечал его легкую хромоту, отмечал мозоли на локтевых сгибах, пожелтевшие и сточившиеся зубы, отмечал, но не принимал его старость.

В лето, когда Рексу было одиннадцать лет, к моим знакомым приехал мальчик шестнадцати лет, по имени Антон.

–Коля, ты часто ходишь в лес? – спросили знакомые.

–Ну, не так чтобы очень…, Два, три раза в месяц хожу.

–Как пойдёшь, возьми Антона. Ему хочется в лес, в горы, а сходить не с кем.

–Приходите, обговорим.

Пришли, обсудили. Решили через день идти на ближайшую вершину, попутно набить кедровых шишек. Рекс с нами. На следующее утро, Антон с рюкзаком пришёл к дому. Я и Рекс ждали, спустившись с четвёртого этажа. Рекс дрожал от возбуждения, натягивал поводок то в одну, то в другую сторону, вынюхивал в скверике у дома деревья и кусты. Изредка поднимал на меня полные удивления глаза, мол, почему не идём в лес, ведь мы, кажется в лес пошли?