Смерть ей к лицу

Пропев дифирамбы своему заведению, мэтр быстренько испарился, прислав вместо себя одного из официантов — те бесшумно передвигались по дорожке, ведущей из кухни в зал.

Получив заказ, официант, в свою очередь, шустро испарился. И появился через несколько минут уже с подносом, на котором стояли бутылка вина и бокал. Водрузив свою поклажу на столик, он откупорил бутылку и плеснул из неё тёмной бордовой жидкости в бокал. После чего пожелал приятно провести вечер, оповестив, что остальной заказ будет вскоре на моем столе.

Я сделала несколько глотков. Неторопливо вытащила отдымившую сигарету из мундштука и бросила её в пепельницу.

Лазутин должен был явиться через полчаса.

За эти полчаса я успела выпить бокал вина, отбрить поддатого мужика, пытавшегося навязать мне своё общество, а также засунуть очередную сигарету в свой мундштук.

Лазутин появился вовремя.

Пока всё шло так, как я и задумывала. В некотором смысле безрифовое продвижение иногда оказывает плохую услугу. Потому как притупляет бдительность.

Но в данный момент я просто отмахнулась от этого постулата.

5

Сначала объявились три его телохранителя. Они прошли по залу, внимательно оглядывая его содержимое — и неодушевленные предметы и одушевленные, то бишь людей. После чего заняли место у столика, который находился прямо за аквариумом.

Один из телохранителей что-то произнес в портативную рацию; и лишь после этого в зал вошёл сам хозяин «Эльфабанка», вошел в сопровождении еще двоих охранников.

Ну что ж, понимаем мы вашу охрану. Двоих учредителей замочили. Остался ты один, Эдуард Афанасьевич. Свою персону, конечно, нужно беречь. Однако, как показывает опыт, сколь ни велика охрана, если кому-то твоя смертушка нужна — замочат непременно. Не с первого раза, так со второго, с третьего — какая разница с какого, когда исход один.

Да, наверное, Лазутин это понимал. Видать, не забыл еще про Мостового и Смыслова. Однако Лазутин все же считал, что до поры до времени его не будут убирать, повременят… Как же он сказал… Ага… Я, мол, обезопасил себя. Ну-ну. И чем это он, интересно, обезопасил себя? Конечно, не могучими ребятами. Такая преграда убирается выстрелом, пластитом и иной взрывоопасной хреновиной. Нет, чем-то другим. Что действовало до… До сего момента. Это неизвестное мне «другое», видимо, стало сейчас терять свои качества. Потому как Лазутин решил исчезнуть. Наверняка он понял: ничто уже не сможет его уберечь от участи двух сподвижников. И решил первым сделать ход, который мог бы его спасти.

Такие мои соображения.

Лазутин уселся за столик. И тут же телохранители взяли его, что называется, в клещи. Столик банкира примыкал одним боком к стене, и, следовательно, оставались открытыми три стороны. Вот по этим трем сторонам и рассредоточились трое телохранителей. А оставшиеся двое уселись за соседний столик и стали зорко зыркать глазенками по залу, отыскивая потенциальных противников.

Вот такой получился расклад.

Вскоре официант притащил Лазутину заказанные им блюда, к которым тот притронулся лишь после того, как выпил стакан боржоми — здоровьице берег мой банкиришка. Угу. Значит, хотел жить долго. Похвальное стремление, что ж тут скажешь против?

Лазутин был молодец. По большому счету. Делал все так, как я ему велела.

Он неторопливо уплетал заказанное кушанье, пил — уже вино — и скучающим взором поглядывал на куцые кучки выплясывающих возле эстрады. Наконец, как бы невзначай, уперся взглядом в мою персону. Вилка в его руке повисла в воздухе, глаза изумленно округлились, словно он увидел некое чудо, наподобие воскресшего Христа. Лазутин икнул, опустил наконец столовый прибор на стол и потянулся к бокалу. Хотя я и предупредила, что стану для него как бы незнакомкой, такого он не ожидал — по изумлённому лицу банкира я это поняла.

Что ж. Прекрасно. Его удивление было вполне искренним. Так что все развивалось по плану.

А потом он впился в меня своими глазками, не в силах больше никуда глядеть. Помаялся так немного — и в какой-то момент, как и положено мужику, переполненному бурлящими гормонами, поднялся с места, вытер машинально губы салфеткой и твердым шагом направился к моему столику.

Глаза телохранителей, как по команде, устремились в точку, к которой приближался их подопечный.

— Мадам, — галантно поклонился банкир и протянул мне руку, как бы предлагая на нее опереться.

Минутой раньше заиграли медленный танец, вполне подходящий для того, чтобы вывести в центр зала приглянувшуюся партнершу.

На секунду-другую я сделала вид, что размышляю: достоин ли сей субъект такого подарка? Достоин ли обнимать меня, изображая танец? Наконец решила, что достоин. Небрежно отложила мундштук с дымящейся сигаретой в пепельницу и оперлась на руку Лазутина.

— Вот это да, — запыхтел Лазутин мне в ухо, едва только мы оказались возле эстрады. И он крепко прижал меня к себе, пытаясь делать танцевальные па. — Вот это да…

— Не слишком выражайте свои эмоции, — попыталась я остудить его пыл; при этом старалась (безрезультатно, скажу вам), чтобы мое тело не так тесно соприкасалось с разгоряченным банкиром.