Смерть, Городская Стража + 2 рассказа. Книги 1-15

Ваймс мог изобразить абсолютное непонимание, как любой стражник. Его лицо просто излучало невежество, но мисс Бидл и так уже готовилась выдать на-гора массу информации.

— Разумеется, вы знаете то же, что и все, командор, а именно, что гоблины старательно хранят свои телесные выделения в горшочках и верят, что их частицы воссоединятся с ними после погребения. Это верование называется коготтом. Все гоблины должны — по традиции, которая строго соблюдается, — поддерживать хад, триединство ушной серы, обрезков ногтей и слизи из носа. В данном случае отсутствующий горшочек — это так называемый кот, который содержит обрезки ногтей. И пусть вас не смущает название, кошки тут ни при чем… просто в мире ограниченное количество букв.

— Вы сейчас впервые услышали о пропавшем горшочке, мисс Бидл?

— Сегодня я впервые сюда пришла со вчерашнего дня, и сейчас не лучшее время, чтобы общаться с семьей жертвы, как вы, наверное, понимаете.

— О да, — ответил Ваймс, хотя и не особенно понимал, но чувствовал, как в темноте сознания растет крошечный лучик света. Он взглянул на Юного Сэма, который изучал старого гоблина с явным исследовательским интересом. Какой умница.

Он продолжал:

— Гоблины искали пропавший горшочек?

— Повсюду, командор, даже снаружи. Он довольно маленький. Понимаете ли, все гоблины делают множество горшочков, которые хранятся глубоко в недрах пещеры. Я не знаю где, хотя гоблины поверяют мне большинство своих забот. Но люди воруют горшочки. По этой причине большинство гоблинов делают относительно маленькие емкости для ежедневного использования и для тех случаев, когда нужно покинуть пещеру, а потом втайне опорожняют их в большие горшки… — Мисс Бидл попыталась улыбнуться. — Я не сомневаюсь, вам это кажется очень странным, командор, но изготовление и наполнение горшочков для гоблинов — само по себе религия.

Сэмюэль Ваймс не настроен был делиться своими соображениями по этому поводу, поэтому он просто спросил:

— А может быть, что горшочек украл другой гоблин? И вообще, «относительно маленький» — это какой?

Мисс Бидл с удивлением взглянула на него.

— Если вы мне доверяете, командор, то, пожалуйста, поверьте и теперь. Никакому гоблину не придет в голову украсть чужой горшочек. Заверяю вас, сама мысль об этом исключается. А размер? Ну, что-то вроде дамской пудреницы или, скажем, табакерки. Они светятся, как опалы.

— Да, я знаю, — ответил Ваймс и подумал: «Разноцветные блики в темноте». Он произнес:

— Не хочу доставлять неприятности, но нельзя ли мне взять один из горшочков покойной? Он пригодится, чтобы объяснить людям, что именно я ищу.

Мисс Бидл вновь удивилась.

— Это невозможно, командор. Но, пожалуй, я поговорю со Слезами Гриба, и она, быть может, — хотя и не ручаюсь — одолжит один из своих горшочков, и в таком случае считайте, что вам оказали великую честь, командор. Горшочек обычно переходит в другие руки только в чрезвычайных обстоятельствах, но Слезы Гриба много времени проводит со мной. Она научилась, так сказать, мыслить гибко, и, позвольте заметить, девочка к вам неравнодушна.

Мисс Бидл ушла, оставив озадаченного Ваймса и Юного Сэма заниматься своими делами. Там и сям возились гоблины, поддерживали огонь, спали или, преимущественно, мастерили горшочки. Несколько гоблинов просто сидели и смотрели в никуда, как стражники, размышляющие над правописанием слова «фантасмагория».

Из памяти Ваймса выплыла еще одна картина. Множество синих человечков, вопящих: «Едрить-колотить»! Ах да, Нак-Мак-Фигли. Они тоже жили в норах под землей. Конечно, там, по слухам, был более здоровый образ жизни, чем в этих замусоренных пещерах, но, как ни крути, они находились там же, где и гоблины, — на грани. Но Нак-Мак-Фигли… танцевали на грани, прыгали на ней, корчили бездне рожи, показывали нос, отказывались признавать опасность положения и, в общем, не утратили любви к жизни, приключениям и спиртному. Ему как стражнику не следовало бы этого говорить, потому что от Нак-Мак-Фиглей хватало неприятностей, но было нечто достойное уважения в их бурном жизнелюбии, с которым они встречали буквально всё.

Вдруг кто-то потянул Ваймса за рукав. Он опустил глаза и увидел Слезы Гриба. За ней, как дуэнья, стояла мисс Бидл. Другие гоблинки держались в стороне, напоминая эфебский хор.

Торжественный голосок произнес:

— Сердца должны отдавать, мистер по-люс-мен.

Мисс Бидл, ужасающе не вовремя, вмешалась, как не в меру активная учительница, и Ваймс с тайным ликованием увидел мимолетное выражение досады на лице Слез Гриба.

— Она имеет в виду, что если она доверяет вам горшочек, то вы должны отдать ей нечто равноценное. Можно сказать, это что-то вроде обмена заложниками.

«Нет, я бы так не сказал», — подумал Ваймс, глядя в темные глаза девочки. Странно — если не обращать внимания на черты лица, которые в лучшем случае можно было назвать непритязательными (в зависимости от того, какие у вас притязания), глаза выглядели на удивление человеческими. В них была глубина, которой недостает даже самым разумным животным. Ваймс полез за бумажником, но мисс Бидл резко сказала: