Смерть, Городская Стража + 2 рассказа. Книги 1-15

Шелли Задранец покачала головой, пытаясь выкинуть из головы некоторые соображения касательно той роли, которую достаточно высокий табурет может сыграть в отношениях, и напомнить себе, что сержант Златомолот, из Сестричек Долли, старательно перехватывает ее взгляд всякий раз, когда они случайно встречаются в патруле. Возможно, он оказался бы хорошей партией, если бы Шелли набралась смелости спросить, правда ли он мужчина…[256]

Она сказала:

— Коготт — это не религия, а суеверие. Гоблины не верят в Така,[257] сэр, они дикари и пожиратели падали, но… — Шелли вновь помедлила. — Мне сказали когда-то одну вещь… просто не верится, но иногда они пожирают собственных детей, сэр, ну или, по крайней мере, мать пожирает своего ребенка, новорожденного младенца, если голод. Представляете себе?

У Моркоу на мгновение отвисла челюсть, а потом чей-то негромкий голос произнес:

— Да, кажется, представляю, сержант. Извините, что вмешался.

Э. И. Пессимал с вызовом взглянул на их лица и попытался максимально выпрямить спину.

— Видите ли, это вопрос логики. Нет еды? Но мать может выжить, съев ребенка, тогда как, если всякая другая еда закончилась, ребенок неизбежно умрет. На самом деле, ребенок обречен, как только эта дилемма возникает. Мать же, с другой стороны, сможет продержаться до тех пор, пока не найдет и не добудет еще еды, и, возможно, с течением времени она выносит другого ребенка.

— Ну, знаешь, ты прямо как приход и расход записал, — заметила Шелли.

Э. И. Пессимал не утратил своего спокойствия.

— Благодарю, сержант Задранец, я приму это как комплимент, потому что я рассуждаю совершенно логично. Это называется ужасной логикой необходимости. Я хорошо знаком с методами выживания в чрезвычайных ситуациях.

Кресло скрипнуло, когда капитан Моркоу подался вперед.

— Не обижайтесь, инспектор Пессимал, но могу ли я поинтересоваться, какого рода чрезвычайные ситуации возникают в процессе бухучета?

Э. И. Пессимал вздохнул.

— В конце финансового года ситуация может стать весьма рискованной, капитан. Так или иначе, я понимаю ваши сомнения и спешу заверить, что я прочел буквально все мемуары, справочники, дневники и послания в бутылке, — то есть, разумеется, послания, вынутые из бутылки, — которые известны и опубликованы, и позвольте заметить, вы удивитесь, какие ужасные решения порой приходится принимать людям, чтобы хотя бы некоторые, если не все, могли выжить. В классическом случае мы имеем потерпевших крушение моряков, которые носятся в утлой лодочке по открытому морю, когда шансов на помощь весьма немного. Как правило, начинают с ног, хотя рано или поздно они сокращаются, извините за такое выражение, и тогда возникает вопрос: кто должен умереть, чтобы остальные могли выжить? Ужасная алгебра, капитан… — Лишь тогда Э. И. Пессимал покраснел. — Извините. Я знаю, что я человек маленький и слабый, но у меня огромная библиотека. Я грежу об опасных приключениях.

— Прогуляйтесь как-нибудь в Тени, инспектор, — посоветовал Моркоу. — И грезить не придется. Продолжай, Шелли.

Шельма Задранец пожала плечами.

— Но ведь съедать собственных детей — это очень дурно!

— Знаете, сержант, — сказал Э. И. Пессимал, — я читал о таких случаях, и, если задуматься о результате — умрут ли и младенец и мать или же смерть ребенка, возможно, позволит сохранить жизнь матери, — мы неизбежно приходим к выводу, что она приняла верное решение. В своей книге «Пиршество червей» полковник Ф. Дж. Мэссинджем упоминает эту гоблинскую традицию; с точки зрения гоблинов, съеденный ребенок, который, разумеется, появился на свет из матери, возвращается туда, откуда пришел, чтобы родиться вновь в будущем, при более благоприятных обстоятельствах. Следовательно, никто не пострадает. Вы, возможно, думаете, что эта точка зрения не выдерживает никакой критики, но при столкновении с ужасной алгеброй необходимости мир становится совсем иным…

Все задумались. Наступила тишина.

Моркоу сказал:

— Сама знаешь, как бывает в уличной драке, Шелли. Иногда, если дело плохо и ты понимаешь, что один из вас должен умереть… тогда-то и начинается алгебра.

— Фред как будто не сознает, где находится, — заявила Шелли. — У него нет температуры, и в спальне прохладно, но он мечется, как в жару, и не выпускает из рук чертов горшочек. Фред страшно кричит, если кто-нибудь пытается хотя бы подойти к нему! Он даже на меня заорал! И вот еще что — голос у него изменился, он говорит так, как будто камни языком ворочает. Я поговорила с Думмингом Тупсом из Университета, но, похоже, там никто особо не разбирается в гоблинах…

Капитан Моркоу поднял бровь.

— Ты уверена? Я точно знаю, что у них есть профессор пыли, разрозненных частичек и крупиц, но при этом в Университете нет специалиста по целому классу говорящих гуманоидов?

— Именно так, сэр. Все, что удалось обнаружить, — это сведения о том, что гоблины досаждают людям, ну и так далее.

— Никто ничего не знает про гоблинов? Я имею в виду — ничего дельного?

Э. И. Пессимал отдал честь: