Смерть и конюший короля

Ийалоджа. Увидишь. (Страстно.) А этого, что сидит в подвале, даже тяжелые решетчатые ворота не отгородят от нашего бремени. Скажи мне, белый, если б вашему принцу, который, мы знаем, приехал сюда, выпало умереть на нашей земле, разве вы допустили бы, чтоб его дух – неприкаянный, одинокий – томился без погребения? У вас ведь тоже есть обряды для мертвых – так стали бы вы совершать их у нас, если мы нелюди, по вашим понятиям?

Пилкингс. Похоронные обряды у нас, конечно, есть. Но мы не заставляем приближенных короля кончать жизнь самоубийством, чтобы составить ему компанию.

Ийалоджа. Белый, я не ищу твоего понимания. (Указывает рукой на Элесина.) Знай – лишь его шакалье непонимание заставило меня повстречаться с тобой. Но он, если хочешь, тебе объяснит – ему это ведомо, он рожден не вчера, – какими навеки непоправимыми бедами может обернуться для наших людей гнев короля, который ушел, чтобы предстательствовать за нас перед предками, а теперь ждет и знает, что предан. Королевские барабаны возвестили о том, что ворота в святилище праотцев приоткрываются, но, как предсказал нам разум, захлопнутся, пока презренный и трусливый прислужник – бывший верховный вождь и конюший – с сальными от гнилых объедков губами будет выдирать отяжелевшие ноги из блевотины и дерьма, в которые он залез. Да, его трусость обрекла короля на блуждания в бездонной пучине зла – бок о бок с лютыми врагами жизни.

Пилкингс. Так-так. Но послушай…

Ийалоджа. Мы просим очень немногого, белый. Разреши, чтобы тот, таящийся за решеткой, послал королю напутственные слова – их передаст надежный посыльный, – и больше нам от него ничего не нужно.

Вбегает адъютант.

Пилкингс. Что случилось, Боб?

Адъютант. Сэр, у подножия холма собрались несколько человек, главным образом женщины, и они поют какие-то унылые песни.

Пилкингс (резко повернувшись к Ийалодже). Если твои люди задумали что-нибудь опасное…

Джейн. Саймон! О них-то, наверно, и говорит в своей записке Олунде.

Пилкингс. Он прекрасно знает, черт бы его подрал, что я не могу допустить сюда толпу аборигенов! У меня же дьявольски трудное положение, я ведь ему объяснил. Нет, видимо, настало время выпроводить его из города. Боб, прикажите двум или трем солдатам съездить за ним на машине. Кажется, чем скорее он распрощается с отцом и сгинет отсюда, тем будет лучше.

Ийалоджа. Не трудись, белый, и не трать слов. Если ты говоришь об отце заключенного, который еще недавно был его сыном, – короче, если у вас речь об Олунде, – то он дожидается, когда его впустят, чтобы попрощаться и отбыть навсегда. А женщины просятся сюда вместе с ним, ибо они несут на плечах это бремя.

Пилкингс в нерешительности.

Адъютант. Так что приказать охране, сэр? Мы легко можем задержать их у подножия холма.

Пилкингс. А как они выглядят?

Адъютант. Вполне мирно, сэр. Их совсем немного.

Пилкингс. А мужчины среди них есть?

Адъютант. Всего двое или трое, сэр.

Джейн. Послушай, Саймон, я готова поручиться за Олунде. Он не стал бы нам врать.

Пилкингс. Пусть бы только попробовал!.. Ладно, Боб, впустите их. Только предупредите, чтобы они вели себя смирно. И поторопите Олунде. Да скажите ему, чтобы он прихватил свой багаж. Я не отпущу его обратно в город.

Адъютант. Слушаюсь, сэр.

Пилкингс (Ийалодже). Надеюсь, ты понимаешь, что тебе придется отвечать, если они начнут здесь какую-нибудь заваруху? Я приказал своим людям стрелять без предупреждения при малейшей опасности.

Ийалоджа. Ты хочешь смертью предотвратить смерть? Мудрость белых бездонна и безгранична! Однако отринь свои страхи, белый. Мы не разбудим вашего принца. А нашего никому не дано разбудить. Нам ничего от тебя не нужно – только разреши тому, за решеткой, выполнить долг пред его отцом, которого он недавно называл своим сыном, и мы покинем твои владения, чтоб воздать последние почести королю.

Джейн. Она наверняка говорит правду, Саймон.

Пилкингс. Похоже на то.

Элесин. Не бойся, белесый. Я передам напутствие королю, и твоим тревогам придет конец.

Ийалоджа. Олунде мог бы это сделать и сам. Вожди облекли его почетным правом передать напутствие королю от себя, но он сказал, что, пока ты жив, напутствие следует произнести тебе.

Элесин. Даже из смрадной бездны, куда ввержен мой дух, я радуюсь, что эту малость оставили для меня!