Смерть и побрякушки

— Дамы, — со всей решимостью заявила она, — Мне нужен туалет вот к этим украшениям! Сейчас!

Влекомые непреодолимым женским любопытством, обе австриячки сунули курносые веснущатые носы в футляр. Воцарилось недолгое молчание, вслед за которым последовал сдвоенный восторженный вздох. Одна из девиц невольно перевела взгляд на развешенные вокруг платья. Марина поняла, что победила.

Брючный костюм из ткани металлик был словно на нее сшит: и ноги в нем казались длиннее, и грудь больше, и попка аппетитнее. Марина крутанулась перед зеркалом, вглядываясь в себя и вслушиваясь в восторженные — «Schon! O, schon! Wunderbar!»[4] — продавщиц. Конечно, и ноги, и попка, и грудь, но… Обычная новорусская бабец — недавно разбогатевшая и еще не утолившая нестерпимую жажду покупок, вечно боящаяся совершить какой-нибудь непростительный ляп и прикрывающая стеснительность излишней развязностью. Северная принцесса исчезла, словно ее и не было, костюм цвета металлик убил волшебство серого камня.

Марина решительно потянула молнию и принялась стягивать с себя облегающие брючки. Избавившись от костюма, Марина глянула на себя в зеркало. Мистический свет камня вернулся, вновь превращая ее в сказочную королевну. Но не может же она явиться в ресторан в нижнем белье и драгоценностях! Упекут за оскорбление общественной нравственности, никакая краса не спасет.

Марина шагнула к развешанным вдоль стен нарядам. Пусть камень сам найдет себе достойное обрамление, ведь нашел же он сегодня ее, свою новую хозяйку. Она нетерпеливо отодвинула одну вешалку, другую и вдруг нежный бледно-голубой шелк, словно ласкаясь, обвился вокруг ее руки. Еще не веря в удачу, она вытащила на свет длинное платье с открытыми плечами, очень простого, строго фасона.

Обе продавщицы в один голос запротестовали — устаревшая модель, коллекция прошлого лета, осталась по недоразумению, фрау не следует…

Не обращая на них внимания, Марина вскинула невесомый шелк над головой и нырнула в платье, кожей впитывая ощущение чистейшего блаженства. Дрожа от предвкушения, она повернулась к зеркалу. Свершилось! Это было оно, то самое! Чуть-чуть старомодная, ровно настолько, чтобы превратить старомодность в свой, особый стиль, в зеркале отражалась героиня северных баллад. Драккары викингов уходили в дальние походы, чтобы вернуться — с такой женщиной на борту. И лилась кровь в пиршественных залах, за то кому она достанется.

Впервые в жизни Марина поняла — она красива! Ей не нужно сравнивать себя с Аленой, Дарьей, или мадам Маргаритой. Ни даже с Мадонной, Мишель Пфайфер и Шерон Стоун. Она — это она, а кому не достаточно, тот сам дурак!

Примолкшие продавщицы переглянулись, одна из них исчезла в глубинах магазина и вскоре вернулась: с сумочкой и туфлями, изящными и невероятно женственными, и набором косметики.

— Вы позволите, мы поможем фрау, — почтительно, словно жрица перед обрядом, заявила она и крохотные косметические кисточки запорхали над Марининым лицом.

Эти девочки были истинными профессионалками, они все поняли и прониклись, они ничего не испортили. Просто Маринины глаза стали глубже и словно бы отразили сияние льдов, зато нежно розовые губы призывно изогнулись, маня, искушая и обманывая. Кожа сделалась нежнее и прозрачнее. Короткие русые волосы легли назад, открывая высокий лоб, а разом потемневшие ресницы и брови добавили яркости лицу.

Девушки отступили от Марины, любуясь результатами своих трудов. И тут же в старой Марининой сумке призывно запищал мобильник.

— Мы вызовем такси для фрау.

Марина взглянула в поданный ей чек и вскинула брови. Немало, но существенно меньше, чем она предполагала.

Заметив ее недоумение, одна из девушек улыбнулась:

— Реклама стоит денег, а либер фрау сегодня — лучшая реклама нашего магазина. Фрау возьмет наши визитки для своих подруг?

— И буклеты, — добавила вторая.

Марина с сомнением глянула на глянцевую стопку буклетов, еще раз посмотрела на чек и согласно кивнула.

Глава 26

— Я выбрал неправильный ресторан, — с досадливым смешком сказал Кирилл, глядя на нее поверх искрящегося бокала шампанского.

— Ну что ты, здесь просто здорово! Где бы еще я узнала, что выпивку можно потреблять не литрами и даже не килограммами, а метрами, — с энтузиазмом возразила Марина, любовно оглядывая стоящий перед ними длинный полированный брус длиною ровно в метр. Вдоль всего бруса тянулись ячейки, в каждой из которых стояли маленькие двадцатиграммовые рюмочки с удивительно вкусной настойкой. Подавали «метр» торжественно, в сопровождении оркестра и под приветственные возгласы остальных посетителей.

Впрочем, этой ночью гости маленького ресторанчика готовы были приветствовать любой, даже самый простой Маринин жест. Вот она подцепила очередную рюмку с настойкой, поднесла ее к губам и тут же весь зал заискрился хрусталем: ей салютовали бокалы полноватых добродушных австрийцев, с какой-то уютной, совсем не оскорбительной чувственностью пялившихся на ее обнаженные руки и плечи, и их столь же полных, но не столь добродушных жен, разглядывающих ее с забавным неодобрением.