Смерть и приятные голоса (= Губительно приятные голоса)

- Хорошо,- произнесла она наконец.- Мне нужно кому-то все рассказать. Вы правы. Конечно, это все должна выслушать Урсула, но она меня ненавидит. Что бы я ни делала, что бы ни говорила, она все принимает в штыки. Но знаете,- она снова ко мне повернулась, и это движение было полно такой доверчивости, что сердце мое снова дрогнуло от любви,- я не могу жить в атмосфере постоянного непонимания.

- Тогда почему же вы не уезжаете?- ласково спросил я.- Зачем же терпеть, если вы так болезненно на это реагируете? Только мне почему-то кажется, что вы слишком серьезно относитесь к поведению Урсулы. Она, конечно, слишком избалованная и легкомысленная и любит затевать всякие сомнительные игры, но она не злюка. Впрочем, я здесь всего два дня и могу ошибаться.

- Да я ее всерьез и не воспринимаю, то есть, точнее говоря, не совсем всерьез,- печально произнесла она.- А не уезжаю я, потому что она меня не отпускает.

- Она?- поразился я.- Но вы же говорите, что она вас ненавидит! И как она может вас не отпустить, если вы не хотите тут оставаться?

- Как у вас все просто!- Эвелин усмехнулась, но без тени высокомерия.Урсула ведь сама меня сюда пригласила. Чтобы я ухаживала за ее отцом, не хотела терпеть его капризы и прихоти. Я добросовестно выполняла все, что от меня требовали, по-другому я не умею. Я не жаловалась и ни о чем не спорила. А потом все повернулось так... у меня и в мыслях не было ничего подобного. Но вам, мужчинам, этого не понять.

- Наверное,- я виновато пожал плечами.

- Ну так вот,- снова продолжила Эвелин, и в каждом ее слове звучала все нараставшая горечь,- я делала все так, как мне велели, и постепенно мистер Алстон очень ко мне привык и привязался, что, по-моему, можно было предвидеть. Но этого они допустить не могли. А скорее всего, не могла допустить Урсула. Она и подговорила Джона ввязаться в эту игру. А его уговорить ничего не стоит, он падок на любые аферы и пакости. И опять я угодила в воронку. Отец их умолял выйти за него замуж, и тогда они устроили заговор, решили натравить на меня Джима. Как будто я такая глупая, что не пойму, что к чему! Я сразу обо всем догадалась! Я тогда едва не сошла с ума от всего этого...- она порывисто закрыла лицо ладонями.

- Бедная девочка!- еле слышно прошептал я. Мне так хотелось погладить ее по голове, по этим шелковистым прядкам, но я не осмелился. Однако она почти сразу преодолела свою слабость. Когда она отняла от лица ладони, лицо ее было более бледным, но спокойным.

- Джеймс Алстон открыл мне все свои тайны,- тихо сказала Эвелин.Рассказал про всю свою жизнь. А я внимательно слушала. Я знала про то, что у него есть Хьюго. Я знала, чем могут поплатиться Урсула и Джим за свое отвратительное обращение с отцом. Я знала, что особенно сильно рискует Урсула, которая будто нарочно демонстрировала ему свои отношения с доктором Пармуром. Ее дерзость доводила его до бешенства. Я пыталась ее предостеречь. Но добилась лишь того, что меня заподозрили в двурушничестве. Это, оказывается, я настраивала отца против нее. А я-то, наоборот, за нее заступалась. Но что толку оправдываться и объяснять?- Она машинально теребила длинные белые пальцы, потом прижала ладони к груди.- Никто никогда не сможет меня понять.

Встав со скамьи, она подошла к береговой кромке и стала всматриваться в зеленую воду. К ногам ее тут же подплыла упитанная золотая рыбка, явно рассчитывая на угощение, но Эвелин ее не заметила, она вообще ничего в этот момент не видела, даже не сомневаюсь. Я подошел к ней и обнял хрупкие плечики, уверенный, что она не отшатнется, поскольку это был жест безгрешного дружеского сочувствия. Эвелин посмотрела на меня глазами полными слез:

- Понимаете,- пробормотала она дрожащим голосом,- Джеймс Алстон тоже раскусил их замысел. Я старалась делать вид, что ничего особенного не происходит, но он был таким настороженным и таким восприимчивым... Когда Джим стал... оказывать мне знаки внимания, мистер Алстон сразу это заметил и был вне себя от ярости. Он следил за каждым нашим шагом - любая чисто дружеская улыбка доводила его до исступления Он и раньше был чересчур вспыльчив, мог устроить скандал на пустом месте, а теперь, когда он почуял, что действительно что-то есть, он... по-моему, в такие моменты он был способен даже убить. Это уже после мы узнали, что во всем виновата была болезнь, эта проклятая опухоль, но тогда мы только страдали и недоумевали. И вот однажды я - без всякой задней мысли, клянусь!- стала его умолять, чтобы он не отдавал все Хьюго. А он... а он подумал, что я тоже заодно с его детьми, что я беспокоюсь о наследстве. Потому... потому что хочу выйти замуж за Джима.

Она повернулась и в безотчетной порыве прижала лоб к моей груди, прямо к нагрудному карману. Помню, я остолбенел, разглядывая дымчатые холмы, и думал о том, что в кармане есть твердые предметы: ручка, пара скрепок и что-то еще, я очень из-за этого переживал. Господи, какая же ерунда обычно лезет в голову в такие благословенные моменты... Боясь пошевельнуться, я спросил:

- А разве нет?