Смерть и приключения Ефросиньи Прекрасной

«Все люди как люди, а я красив как бог! — думал Северин. — Был бы я женщиной — сам бы в себя влюбился…»

Однажды, бродя поздно вечером в тоске, он увидел в окне комнатки на задах церкви сидящую над шитьем девушку. Она так низко наклонялась, что между шитьем и глазами едва проходила игла. Иногда она распрямлялась и ощупывала пальцами работу в целом. Он понял, что она почти незряча. Увидев, как она вслепую кипятит чайник и наощупь заваривает чай, он постучал в ее комнату и, представившись просителем, ожидающим настоятеля храма, попросил воды. Девушка пригласила его подождать в свою комнату, полностью занятую огромной золотой, почти доделанной хоругвью, усадила за малюсенький стол в закутке возле двери, прошептала в кружку молитву и налила в нее горячего чаю, ловко управляясь с хозяйством без помощи зрения. Он с тревогой следил за ее лицом — не появится ли на нем слишком знакомое ему в женщинах слепое и разжиженное выражение. Но она была спокойна и радостна.

— Что ты шьешь? — спросил он у нее.

— Свои дни, — просто ответила она, — когда дошью, они кончатся.

— А что будет потом?

— Разве можно узнать, чем кончится, когда твоя жизнь встречается с твоей смертью? Наверное, кто-то из них победит.

Он пил чай, приправленный молитвой, и чувствовал, как волоски между лопаток встают дыбом, тепло заливается в низ живота, а в горле открывается неведомая доселе пустота. Ему было уютно, как в утробе матери, и хотелось свернуться калачиком. Он осторожно взял ее ладонь и поцеловал в середину сплетения линий. В месте его поцелуя тоненькая и натянутая, как ниточка, линия жизни девушки разрывалась и продолжалась совсем другой — глубокой, мягкой и такой длинной, что заходила почти на запястье. Девушка отдернула руку и покраснела. Он еще ни разу не встречал девушку, которая отняла бы у него руку.

С тех пор он стал приходить смотреть на хоругвь. Работа становилась всё совершеннее, а девушка слепла всё окончательнее. До завершения труда оставался один уголок — с цветами и последними словами молитвы, пущенной по периметру. Она поила его чаем, не спрашивая уже, удалось ли ему решить с настоятелем свой вопрос. Он сидел рядом, сматывая золотые нитки, и не решался прикоснуться к ней даже взглядом.

В тот день, когда хоругвь была дошита, она полностью ослепла, и они в первый раз прикоснулись друг к другу всей кожей. Она даже забыла сообщить об окончании работы настоятелю. Настоятель тоже не вспомнил о заказе — он был болен, с трудом достаивал литургию до конца, ходил, опираясь об алтарь, и уже видел лик Бога не на иконах, а в сияющих кругах перед помутненными глазами. Через некоторое время старенький священник умер, нового долго не присылали, богомольные старушки собирались сами по воскресеньям вычитывать часы. Потом приехал молодой священник — выпускник семинарии, закрутился с ремонтом, и так получилось, что о хоругви никто больше не вспомнил. Она осталась пылиться и занимать половину комнаты, в которой Улита и Северин больше не могли оторваться друг от друга.

Что такое любовь

Она увидела его тело как шевелящуюся звездную сферу, потом свое — как сплетение точек, узлов и протоков. Они соединились всеми поверхностями, став общим человеком, знаменателем Бога. Его точки приникали к ее точкам, и она ощущала, как между ними образуются ручейки — вроде ветра или жидкого света. Они обнимали друг друга всем, что у них есть. Внутренности стали общими, система кровообращения замкнулась на двоих.

Она увидела себя во многих измерениях, обняла его всеми телами. Свернулась в нем как улитка, вывелась из гнезда как птица, зазвучала как песня и прочиталась как книга. Они были стариками и эмбрионами, людьми и животными, горами и травами, и не существовало «можно» и «нельзя».

«Вот что такое любовь», — услышала она от Бога, который проходил мимо в плаще из хоругви.

Дежавю

Кувшин полный дежавю
Летел со стола уже множество лет
А мы одетые в свои разноцветные смерти
Снились друг другу танцующими
На груди росли флейты
Слишком высокого роста
Настоящее становилось горячим
Дыхание выворачивалось как внезапность
Есть много способов победы
Например шагать сосредоточенно
Через край где не бывает забора
Но и у звуков есть крылья и жабры
Мы так долго на земле
Считаем любовные движения
Что бесконечность уже повторялась

Пирожки с буквами

Их тела вписывались одно в другое множеством кривых, идеально совпадающих при самых разных положениях.

Когда они занимались любовью, то выпадали в новое, отдельное измерение. Пролюбившись с Северином с осени по осень, Улита никак не могла вспомнить, куда подевался год и почему она ничего не стала успевать.