Смерть и прочие хэппи-энды

Передо мной, как быстрые кадры, мелькают воспоминания. Туманные, черно-белые. Затем – яркие, в цвете. Но, конечно же, это не из-за того случая? Это было только однажды! Одна безрассудная, необычная встреча на пустоши. Каковы могут быть шансы? Я плотнее запахиваю пальто и прячу подбородок в складки шерстяного шарфа, словно пытаясь защититься от холодного, подлого ветра такой возможности.

Я обвиняла Энди в идиотизме. И Изабель, и врача. Ну и кто теперь идиот? Я останавливаюсь и прислоняюсь спиной к кирпичной стене, переводя дыхание.

Передо мной проходит старая женщина, седая, в твидовом пальто, сгорбившись над тележкой для покупок. Колеса скрипят, и тележка дергается при каждом рывке. Старушка замедляет шаг и поднимает голову:

– Вы в порядке, дорогая?

– Миссис Мамфорт! – Я чувствую неловкость. – Да, я в порядке. Я собиралась навестить вас.

Она озадаченно спрашивает:

– Вы из социальной службы?

– Нет. Я живу на вашей улице.

– Ну, может, вам стоит сходить к врачу. Вы неважно выглядите, милая.

– Обязательно, обещаю. И я скоро к вам заскочу. Я хотела бы помочь вам! С покупками.

Миссис Мамфорт бросает на меня странный взгляд:

– Это очень любезно с вашей стороны, дорогая. Но сначала обратитесь к врачу.

Она катит тележку дальше, а я делаю мысленную пометку, чтобы не забыть свое обещание. Больше никаких пустых отговорок и оправданий.

Но как мне оправдать незащищенный секс на пустоши? Который случился из-за моего безрассудного поцелуя. Я ведь совсем забыла о том незнакомце – Гарри его очень быстро вытеснил из моей памяти.

Я пытаюсь собраться с мыслями. Нет, я не могу быть беременной, говорю я себе.

Знаете, «чувствовать» и «быть» – это не одно и то же. Так ведь? Я как раз прохожу в этот момент мимо аптеки, секунду сомневаюсь и решаю все же не заходить. Мне нужно набраться терпения. Мне нет нужды мочиться на тест. Лучше я запишусь на УЗИ. Не хочу портить выходные человеку, с которым у меня появился шанс начать все заново. Который любит меня…

Несмотря на мое решение быть терпеливой, как только я добираюсь до дома, сразу же бросаюсь на кухню и открываю крышку мусорного ведра. Оно практически пустое. Ну да, я же вынесла недавно полный пакет к уличному контейнеру – пакет с моим календарем. Я выхожу на улицу. Однако коммунальные службы недаром едят свой хлеб – контейнер тоже пуст. Теперь я не могу точно узнать, когда произошел тот инцидент на пустоши. Такое ощущение, будто это случилось (и случилось ли в реальности?) много лет назад, еще в прошлой жизни.

Я бы желала, чтобы мой разум мог выбросить всю эту сцену в мусорный контейнер и ее тоже увезли прочь. Тогда я смогла бы забыть, что это вообще случилось. Я ложусь на диван и подвожу итоги.

Правда в том, что когда я была беременна в браке, то страдала от утренней тошноты. Конечно, тогда я воспринимала это недомогание совсем по-другому – в позитивном ключе. Потому что я об этом читала, или же кто-то мне рассказал об этом. Мол, тошнота – признак того, что беременность будет удачной, факт. Однако этот признак обманул меня. Факты тоже лгут. Три раза – солгали.

«Мне жаль, но плод был нежизнеспособен, – сказала мне медсестра после первого выкидыша, когда я одевалась, всхлипывая. – Иногда это к лучшему. Природа находит способ отсеять тех, кто не смог бы выжить».

Она так это сказала, будто предлагала мне быть благодарной. Будто я должна радоваться тому, что не прошла всю беременность с несовершенным ребенком. Как будто невозможно любить несовершенство.

«Ненавижу природу», – всхлипнула я.

Энди взял меня за руку, и я вздрогнула. Хотя мне и хотелось бы быть добрее, и я понимала, что он тоже пережил потерю, я на самом деле не желала, чтобы меня трогали. Не тогда. Не тогда, когда это только что случилось. Я стала слишком чувствительна. Мои нервы были натянуты как струна – одно неловкое движение, и они бы порвались. Кроме того, я так старалась держать себя в руках, что любое проявление доброты могло разорвать меня в клочья. Энди мне какое-то время сочувствовал – до тех пор, пока не захотел секса, понятное дело.

И к третьему выкидышу он просто сказал: «Ну ладно», отмахнувшись от него, как от плохо приготовленного блюда, неприятность от которого обязательно исправит следующее. А вот я не могла так просто к этому относиться. При каждой беременности у меня образовывалась внутренняя связь с жизнью, растущей внутри. Это зависело от меня – сохранится она или нет. И я терпела неудачу за неудачей. Я не могла просто перешагнуть через это и двигаться дальше, как Энди.

Я старалась изо всех сил, правда. Я хотела быть счастливой, чтобы Энди тоже чувствовал себя хорошо, но на самом деле все время мечтала о ребенке, которого могла бы лелеять, любить и который сделал бы из нас настоящую семью. И я чувствовала невыразимую печаль.

А сегодня, хотя меня тошнит, это воспринимается по-другому. Да, без сомнения – если бы я реально была беременна, это было бы знакомо, как запах, который переносит вас в давно забытые воспоминания. И к тому же мое тело выглядело бы иначе. Так что все это просто еще одна ошибка. Я в этом уверена.