Смерть и прочие хэппи-энды

– Эм? Ты помнишь те каникулы на Ибице, когда Анна-Мария задержалась допоздна, потому что встретила какого-то ужасного парня и решила посмотреть, к чему это может привести? А когда это ни к чему не привело, она вернулась домой, но забыла свой ключ и была вынуждена спать на лестничной площадке, потому что мы все вырубились и не слышали ее звонка?

Я проверяю выражение ее лица.

– Ты помнишь, как мы смеялись, когда обнаружили ее в коридоре, свернувшейся в клубок и храпящей? Эм? Хотела бы я, чтобы ты и сейчас могла посмеяться. Пожалуйста, просыпайся. Ты ведь одна из тех, кто это помнит. И только ты помнишь меня в детстве. Ну, кроме моей сестры, конечно, но она смотрела на это другими глазами. Прости, что подвела тебя, Эм. Тем, что не была с тобой терпеливой. Сможешь ли ты простить меня? Пожалуйста. Это не важно, что мы давно не общались. Потому что, как сказала твоя мама, у нас есть общая история. Это бесценно. Не то что зафрендиться с кем-то в Фейсбуке. Это ведь что-то значит, верно?

Бип.

Бип.

Бип.

У меня уже кончается вдохновение.

– Скоро Рождество. Ты ведь любишь Рождество. Помнишь, как мы слишком громко орали рождественские песни на школьном собрании? Держу пари, это мы от смущения, – я фыркаю при этом воспоминании. – Помнишь твою любимую? Давай же, Эм. Ты должна помнить.

Ничего. Ни движения, ни моргания.

– Ну ладно, тогда я тебе немного напомню. – Я откашливаюсь, будто готовясь к важному выступлению. – «О, городок Вифлеем…[42] – Я смотрю на отсутствующее выражение ее лица. – Мы видим, как тихо ты замер…»

Я резко обрываю песню. Это не работает. А больше я ничего не могу сделать.

Я сжимаю ее удивительно теплую руку и пытаюсь передать всю любовь, на которую только способна.

– Выбери жизнь, – громко говорю я. – Пожалуйста. Выбери жизнь.

Глава 20

Я сказала Пэтти, что беременна. Она выглядела явно шокированной, хотя и старалась особо этого не показывать – беременность никогда не считалась хорошей новостью для отдела кадров, – но думаю, она порадовалась за меня лично. Я не сообщала ей подробностей, да она и не просила. Однако полагаю, она думает, что отец ребенка – Гарри.

– Не могу поверить в такой сумасшедший поворот в твоей жизни, – говорит она.

– Извини за всю эту путаницу. Мне очень неловко.

– Почему ты извиняешься? Я в курсе, что у людей бывает секс. Просто мне бы хотелось, чтобы у меня тоже был.

Я смеюсь, благодарная за уход от щекотливой темы отцовства.

– Всегда есть «Тиндер», Пэтти.

– Я предпочитаю «Бамбл»[43]. Толку мне от него, впрочем, никакого. Очевидно, нам придется указать о беременности в твоем личном деле, но не волнуйся, мы что-нибудь придумаем.

– Спасибо, – произношу я. – Надеюсь, это не причинит слишком много проблем.

– Ну, в любом случае это меньшая проблема, чем твоя предыдущая новость, это точно. Предоставь это дело мне.

Гарри уже вернулся из Калифорнии. Ему нужно было время, чтобы прийти в себя после смены часовых поясов, но сегодня он должен прийти ко мне для празднования нашего раннего Рождества. И я с нетерпением жду встречи с ним, отчаянно пытаясь создать атмосферу радости и хорошего настроения. И мне требуется огромная доза мужества.

Мои подарки уже готовы и упакованы. Для Изабель и ее семьи – в большой сумке у двери. А для Гарри – под акриловой елкой, которую я прикупила в местном магазине «Всё за фунт». Это гениально: уже украшенная игрушками, мишурой и разноцветной гирляндой. Вам остается просто подключить ее – и тут же начинает звучать перезвон из рождественской песенки.

Подарок для Гарри выглядит как-то одиноко, но у меня ведь имеется еще и подарок-сюрприз, который я приберегу до последнего. Разумеется, это может оказаться очень плохой шуткой самого дешевого пошиба. Однако давайте мыслить оптимистично! В конце концов, этот мужчина любит меня. Сейчас он мне более предан, чем раньше.

Его рождественский джемпер с пудингом уже завернут в черную с золотым фольгу, перевязан золотой ленточкой и выглядит поэтому баснословно дорого.

Мне хочется, чтобы он подумал, будто я приложила невероятные усилия, и решил, что это нечто экстравагантное. И тогда он оценит шутку.

Это один из тех серых, туманных дней, когда кажется, будто небо вот-вот рухнет на тебя, потому что облака нависают слишком уж низко.

Наверняка Гарри сейчас даже не видит верхушку «Осколка». Но я надеюсь, что он сможет разглядеть дорогу сюда. Надеюсь, что туман рассеется и все будет хорошо, а затем снова ляжет, когда наступит ночь, – а это значит, что при небольшом везении Гарри придется в конце концов остаться у меня.

Вообще же он собирался поехать к своей матери сразу после нашей маленькой вечеринки для двоих (или троих) и должен отправиться в путь к шести, потому что дороги, по его словам, в это время будут пустыми.

Хотя снаружи и неуютно, я постаралась создать уют внутри. Повсюду развесила красные и зеленые бумажные фонарики, пластмассовые ягоды, остролисты и мишуру, которую прилепила к стенам. На подоконник поставила табличку, мигающую буквами «Хо-хо-хо»[44]. Продуманно разместила пучки омелы. Всё – из магазина «Всё за фунт».