Смерть и воскрешение патера Брауна (сборник)

– По-вашему, – серьезно спросил Вандам, – то, что мы называем фактом, – фантазия?

– Отнюдь, – возразил профессор. – Я хочу сказать, что глупо со стороны полиции игнорировать в этом деле элемент психологический. Психологический элемент – важнее всего. Полицейские пока недостаточно хорошо это уяснили. Начать хотя бы с так называемого личного элемента. Вот, например, этот патер Браун. Я слышал о нем раньше, он один из самых необыкновенных людей нашего времени. Таким людям сопутствует особая атмосфера. И никто не сумел бы сказать, насколько она в данный момент влияет на нервы и чувства. Люди поддаются гипнозу, да, гипнозу; ведь явления гипнотизма, как и все прочие, бывают различного характера. Элемент гипноза присутствует в каждом, самом будничном разговоре. Совсем необязательно, чтобы это проделывал человек во фраке с эстрады общественного зала. Религия патера Брауна всегда умела учитывать психологию атмосферы и обращаться ко всем сторонам человека одновременно – даже к чувству обоняния. Ей известно, какое действие производит музыка на животных и людей, она…

– Да что вы! – запротестовал Феннер. – Не воображаете же вы, что он шел по коридору, таща на себе церковный орган?

– О, он располагает более совершенными способами, – рассмеялся профессор Вэр. – Он умеет в нескольких скупых жестах сконцентрировать сущность спиритуалистических звуков и образов, даже запахов. Он способен, в силу одного своего присутствия, настолько сосредоточить ваши мысли на сверхъестественном, что реальные факты могут как бы выпасть, пройти незамеченными. Вам, конечно, известно, что вопрос о способности человека наблюдать и замечать – вопрос очень сложный, и чем больше его изучают, тем запутаннее он становится. На двадцать человек не найдется, вероятно, и одного, который вообще умел бы видеть. Пожалуй, на сто не найдется одного, умеющего увидеть точно. И уж точно ни одного, кто сумел бы увидеть, запомнить и описать. Научными опытами установлено, что под влиянием внушения люди считали закрытой дверь, на самом деле открытую, или отпертой – закрытую. Расходились свидетельства нескольких человек насчет количества дверей и окон в стене, против которой они стояли. Они были жертвой оптической иллюзии среди белого дня. И достигалось это даже без гипнотического влияния личности. А здесь мы имеем дело с сильной и умеющей убеждать личностью, которая склонна была зафиксировать в вашем уме одну картину, один образ – образ дикого негодующего ирландца, потрясающего пистолетом и делающего ненужные выстрелы, на которые отвечает эхо громов небесных.

– Профессор! – воскликнул Феннер. – Я даже на смертном одре поклялся бы, что дверь не открывалась.

– Недавний опыт, – невозмутимо продолжал профессор, – показал, что в работе нашего сознания нет непрерывности, а лишь смена быстро меняющихся впечатлений, как в кино. Кто-нибудь или что-нибудь легко может, так сказать, проскользнуть между нами и экраном. Воспринимается лишь то, что приходится на момент, когда занавес опущен. По всей вероятности, на этой смене моментов слепоты и зрячести и построены все штуки заклинателей и фокусников. Так вот, этот священник и проповедник трансцендентального наполнил ваше воображение трансцендентальными представлениями – образом кельта, подобно некоему Титану, потрясающего башню своим проклятием. Надо полагать, он сопровождал это какими-нибудь незаметными, но эффективными жестами, направляя ваши мысли в сторону неизвестного разрушителя. А может быть, произошло еще что-нибудь или прошел еще кто-нибудь.

– Уилсон, лакей, прошел по коридору к комнате привратника, – проворчал Эльбойн, – но не думаю, что это нас особенно отвлекло.

– Трудно сказать, – возразил Вэр, – возможно, что отвлекло это или какое-нибудь движение патера, пока он рассказывал вам свою сказку. И вот, во время одного из таких провалов в вашем сознании, Уоррен Уинд выскользнул из дверей и пошел навстречу смерти. Это наиболее правдоподобное объяснение. Иллюстрация к последнему открытию: мысль представляет собой не одну непрерывную линию, а скорее – ряд точек.

– Очень плотный ряд, – слабо вставил Феннер.

– Не думаете же вы, в самом деле, – обернулся к нему Вэр, – что ваш патрон никак не мог выбраться из комнаты, что он был заперт в ней, как в ящике?