Смерть или слава. Чёрная эстафета

Бьярни покрепче ухватился за плечи старшего. Серия коротких сцепок движителей с базой на борту «Ландграфа», ощутимые рывки — и курс еле заметно изменился.

«Ландграф» уже казался меньшим, чем «OLOWEK». Бьярни взглянул на часы, встроенные в насадку на предплечье. В открытом космосе они находились уже добрых двадцать минут.

Отец Бьярни и Магнуса как-то подсчитал чистое время, проведенное вне яхт, на которых ему довелось бороздить Галактику. Получилось чуть меньше трех лет.

Три года в пустоте. Каких-то двести лет назад — кому такое могло бы прийти в голову?

— Расходимся, — скомандовал Магнус, и братья мягко оттолкнулись друг от друга, одновременно поворачиваясь к чужой яхте и руками, и ногами. По-кошачьи. Ловко и быстро.

Погасить скорость (немаленькую, кстати) и при этом не приложиться об обшивку — для привычного астронавта дело нехитрое. А новичок мог бы так шандарахнуться, что руки-ноги переломал бы.

Магнус вцепился в покалеченную тягу стыковочного модуля, его развернуло ногами к обшивке, и он, словно заправский акробат, в полупируэте «приземлился». Бьярни навелся более точно: вытянувшись в струну, он влетел в щель между створками шлюза, и тут на него мгновенно навалилась искусственная сила тяжести.

Охнув от неожиданности, он рухнул на пол шлюза, все же успев сгруппироваться и ничего себе не отбив.

— Эй, ты как там? — позвал брата Магнус без особой тревоги в голосе.

Бьярни, потирая ушибленный бок, встал на ноги.

— Цел, Магни. А тут тяжесть есть — генератор работает. Давай ко мне.

Магнус повозился у створок.

— Ага! — оживился он. — Понятно, почему шлюз не закрылся. Тут тяга створку заклинила. Видно, автоматика шлюзы захлопывала, а тут эта труба… Не повезло ребятам.

— Черт! Но что могло оборвать им стыковочный модуль? — Бьярни стал озираться, словно рассчитывал где-нибудь поблизости разглядеть подсказку.

— Не знаю, — вздохнул Магнус, забираясь внутрь. В отличие от Бьярни он не стал наудачу влетать в зону искусственного тяготения: сначала просунулся по пояс, уловил вектор и просто встал на ноги на краю шлюза. В синеватой изморози на металле остались отчетливые следы.

Это были единственные следы на полу шлюза — если не считать, конечно, следов падения Бьярни. А значит, они первые гости на борту яхты со странным названием «OLOWEK» за многие годы.

В камере горело аварийное освещение — одна панель из пяти, но света даже каждая пятая давала вполне достаточно. Внутренний шлюз в кабину был закрыт, но с пульта у притолоки послушно раскрылся. Магнус на всякий случай схватился за поручень, но в кабине воздуха тоже не оказалось. И везде лежала та же льдистая изморозь.

— Вон там, по-моему, рубка, — сказал Бьярни, протягивая руку вправо. — Пошли?

— Пошли.

Над входом в рубку красовалась аккуратная табличка из какого-то желтоватого камня. С надписью.

«Mobilis in mobile».

Братья переглянулись.

— А ведь это латынь, — озадаченно протянул Магнус. — Черт возьми, этот язык стал мертвым еще до того, как люди вышли в Космос!

— Ё-мое, братец, — нетвердо сказал Бьярни. — На что ж мы с тобой наткнулись в этом медвежьем углу?

С замирающим сердцем он потянулся к кнопке, открывающей сегментный люк в рубку.

Перепонки разошлись без проблем. Вот просто взяли — и разошлись.

С первого взгляда на капитанский пульт стало ясно, что особых тайн на этом корабле они не найдут. Стандартные приборы и клавиатура икс-привода. Даже не очень устаревшие — лет всего на пятьдесят — семьдесят. В космической технике прогресс очень нетороплив — корабли строятся долго. И служат долго.

Но не пульт приковал взгляды братьев в первую очередь.

Мертвецы. На полу рубки в разных позах застыли семь мумий: одна человеческая и шесть — свайгов. Та же изморозь покрывала одежду и лица. Ну конечно, разгерметизация, температура лишь на доли градуса выше абсолютного нуля. Катастрофа застала экипаж врасплох: шкафчик со скафандрами — точнее, со скафандром, — там нашелся всего один — открыть никто не успел.

Смерть в космосе всегда бывает быстрой. Вряд ли эти ребята сильно мучились…

Магнус склонился над одним из свайгов. Провел рукой по твердому, как дерево, телу. Вгляделся.

— Хм! А ведь чужие упакованы в мундиры таможенной службы! По крайней мере этот! — сообщил он брату.

Бьярни осмотрел другого.

— Этот — тоже. — Младший озадаченно крякнул. — А человек?

Оказалось — нет, человек в момент смерти был одет в обычный комбез, какие носят яхтсмены; зато все свайги — в мундиры таможни.

— Так-так-так. — Магнус выпрямился и прошел к капитанскому креслу — единственному, кстати. Кораблик был явно одноместный. — А не сдается ли тебе, братец, что таможня застукала этого парня с незаконным грузом и он предпочел красиво умереть? А?

Бьярни поморщился.

— Ты фантазируй, да не перегибай. Неужели ты бы предпочел подохнуть, чем сдать какой-то сраный груз?

— А вдруг груз был… ну, очень запрещенный? Типа даже не тюряга, а распыление? А?

Бьярни зябко передернул плечами. Семь трупов, изморозь кругом, загадки… Машинально он повысил температуру под коконом. Пар вроде костей не ломит…