Смерть или слава. Чёрная эстафета

«Ландграф» сближался с потерпевшей крушение яхтой — а что еще можно подумать о скорлупке, затерянной черт-те где с полуоткрытым шлюзом и с борта которой отвечает только автомаяк?

— «…OWEK», — прочел Бьярни, когда очередные буквы названия показались из-за изгиба обшивки. Над буквой «О» стоял штриховой умляут. — Ни хрена не понимаю. Буквы вроде латинские, но что за язык — никак не пойму.

Они подождали еще немного — и теперь имя корабля открылось полностью.

«OLOWEK». Первая «О» оказалась обычной, без всяких умляутов, зато «L» была украшена косой перекладинкой.

— Убей меня, но я не знаю такого языка, — вздохнул Магнус. — Держись, сближаемся.

«Ландграф» рванулся еще на полторы сотни километров ближе к увечному полсотнику.

— Все. Дальше лезть не станем — мы догоним его через пару часов, а там и уравняемся. Пошли скафандры готовить…

Бьярни не возражал.

То, что люди издревле называли «скафандрами», название и назначение сохранило, но первоначальный вид давным-давно утратило. Когда-то этим словом именовались громоздкие и неудобные костюмы для защиты от враждебных сред. Теперь это был генератор силового кокона, упрятанный в крохотный плоский ранец, и такой же махонький модуль жизнеобеспечения, пристегиваемый к поясу. Плюс — по желанию — комплект насадок-манипуляторов на предплечья и спецобувь с дви-жителькыми системами.

Присоединение Земли и земных колоний к союзу сильно изменило технологии людей, да и лет с тех пор прошло уже немало…

Приготовление скафандров заключалось в проверке батарей и перекрестной диагностике. На это у самого ленивого человека уходило от пяти до пятнадцати минут. Поскольку Бьяр-ни и Магнус никуда не спешили — сближение с дрейфующим и неуправляемым кораблем дело небыстрое, — они провозились добрых полчаса.

Наконец все было готово — «OLOWEK» и «Ландграф» с равными скоростями дрейфовали друг подле друга, всего в паре сотен метров (Бьярни еще похвалил брата: ювелирная, мол, работа, на что тот уныло ответил в том смысле, что хорошо бы и икс-привод работал так же ювелирно); скафандры только и ждали, чтобы их надели да вышли из корабля…

А больше всего Бьярни поразил тот факт, что шлюз найденной яхты был освещен.

— Ладно. — Магнус быстро и сноровисто программировал автоматику «Ландграфа» на автономные действия. — Пошли, братец. И захватим-ка на всякий слѵчай оружие.

Перед шлюзом они надели скафандры и активировали их. Тоненький силовой шлейф окутал человеческие тела. Ничто не могло проникнуть сквозь эту эфемерную оболочку: ни излучения, ни вещество. Космос был волен сколько угодно жалить братьев потоками нейтрино и пытаться отнять тепло — все его усилия оставались тщетными.

Покорный команде, внешний шлюз «Ландграфа» стал медленно отворяться.

Магнус скосил взгляд на Бьярни — тот, конечно же, остался в любимой безрукавке. Неподражаемое это было зрелище — крепкий белокурый парень в кожаной безрукавке, рабочих штанах и массивных ботинках, в каблуках которых прятались миниатюрные сингулярные движители, и все это на фоне величаво разъезжающихся створок шлюза и россыпи звезд в открытой щели.

Воздух толчком выплеснулся наружу, когда погас внешний силовой щит. Вместе с воздухом, как рыбки из банки, вылетели из шлюзовой камеры и братья-яхтсмены.

«Ландграф» провалился куда-то вниз и вбок; Бьярни привычно погасил крутящий момент. При этом он смешно растопыривал ноги, сгибал их в коленях, выворачивал голени — словом, управлял направлением тяги. Впрочем, смешными его движения показались бы лишь тем, кто живет в условиях постоянного тяготения — на планетах или больших космических станциях. Любой, кому часто приходится парить в невесомости, не усмотрел бы в подобной гимнастике ничего особенного.

Жизнь. Рутина.

— Вот он! — сообщил Магнус откуда-то из-за спины.

Бьярни поправил бусины спикеров в ушных раковинах. Переговорное устройство скафандров было настроено на полный стереосигнал, что очень помогало ориентироваться в трехмерном мире, лишенном силы тяготения.

«OLOWEK» дрейфовал метрах в двухстах «правее» и «выше». Бьярни, при всей условности подобных формулировок, привычно развернулся к «Ландграфу» ногами, к чужой яхте головой. Инстинкты прирожденного яхтсмена-пространственника руководили телом сами, Бьярни даже не задумывался, проделывая все это.

Его старший брат — тоже. Короткие точечные импульсы на движители — и Бьярни, из озорства подхватив брата за рукав рабочего комбинезона, помчался к цели. За спиной огромным багровым диском на четверть неба раскорячилась звезда-гигант. Наверное, это было достойное зрелище — два парящих человеческих силуэта на фоне неяркого пурпурного диска. Прям хоть плакат делай: в левом нижнем углу косо виднеется серый блин «Ландграфа», вверху на фоне сплошного мерцания центра Галактики — чечевицеобразный штрих чужой яхты, видимой с ребра. А по центру — необъятный тускло-багровый круг и два контрастных силуэта в свободном полете…

— Держись, — отвлек брата от раздумий Магнус. — Промахиваемся.