Смерть или слава. Чёрная эстафета

— А он никуда и не летал, — сообщила Юлька. — Сидел на наблюдении с Веригиным и этим американером… как его…

— Бэкхем, — подсказал молчун Риггельд и снова умолк.

— Ага, точно. Суваев еще с ними был одно время, потом ушел. — Юлька растерянно вздохнула. — А Костя с тобой?

— Со мной. И еще тут один типчик… — Я покосился на шлюз. Старатель с пацаном на руках изваянием маячил на фоне серой оболочки купола. — Точнее, даже не один. Полтора.

Юлька не стала уточнять — о чем я. Умница она, Юлька.

— Надо вас вытаскивать, — протянула она задумчиво. — «Саргасс» уже не починишь?

— Юля, — терпеливо сказал я. — «Саргасса» больше нет. Вообще нет. Из обломков даже шалаш не сложишь. И между прочим, истребители, которые его сожгли, пошли в сторону заимки Курта. Эй, Курт, ты слышишь?

— Слышу, — отозвался Риггельд. — Только я не на заимке. Не на основной, точнее. Я на островке. Архипелаг Завгар знаешь?

— Это в Южном полушарии, что ли? За Землей Четырех Ветров?

— Да.

«И у Риггельда есть левые рудники, — отметил я машинально. — Ну почему эта дурацкая шкатулка попалась именно мне?»

Я спиной чувствовал взгляд старателя и его малолетнего соседа. Если бы не я — сидели бы они сейчас по домам, занимались бы привычным. У мальца мать здравствовала бы. У этого долдона — братья и отец, какой уж ни есть.

Одно нажатие кнопки — и все кувырком. Как причудлив мир!

И как беспощаден.

— Юлька, — сказал я. — А ведь полеты сейчас опасны. Кто знает, сколько чужих истребителей сейчас рыщет в небе над Волгой? Сколько крейсеров торчит на орбите? Они, поди, и с орбиты тебя пожечь могут, что им стоит?

— То есть? — спросила Юлька недоуменно. — Ты намекаешь, чтобы я вас бросила?

Я промолчал.

— Рома, — сказала Юлька ласково. — Я тебе при встрече челюсть на сторону сворочу. Понял?

Я опять промолчал.

— Сидите на заимке, и никуда. Ясно? — велела Юлька сердитым голосом.

— А если чужие начнут жечь и заимки? Тоже сидеть? Савельев и Чистяков запеченные под куполом, подавать с зеленью и белым вином… — Я сокрушенно вздохнул.

Ну, вот опять. Начинаю нести всякую околесицу, когда нужно думать, думать и еще раз думать. Почему-то мое хваленое чутье помогает и подсказывает, только когда враг рядом и готов в меня выстрелить. А вот в… э-э-э… долгосрочном планировании — помогать отказывается наотрез. Обидно, честное слово!

Тут на графике прозвучал характерный щелчок — включился еще кто-то.

— Ау! — позвал новый голос; я сразу распознал голос Смагина.

— Ну? — отозвалась Юлька.

— Никто только что частоту патруля не слушал? — осведомился Смагин. Голос его звучал странно и необычно, и я не сразу понял, что голос дрожит. Смагин был напуган и растерян.

— Нет, а что?

— Я слушал переговоры — пара патрульных ракетопланов завидела корабль Василевского и пыталась его вызвать. «Хиус II» отмолчался. Потом вблизи объявились истребители чужих. И все — канал очистился. Тихо, как в могиле.

«Вот именно, — подумал я. — В могиле. Очень метко подмечено».

Не нужно было обладать развитым воображением, чтобы понять суть произошедшего. «Саргасс» сожгли на площадке, «Хиус II», посудину Василевского, а заодно, наверное, и патруль — в воздухе.

— Василевского на корабле не было, — объяснил я зачем-то. — Его убили раньше. Так что скорбеть именно сейчас не стоит.

— Я знаю, что его там не было, — нервно сказал Смагин. — Меня другое волнует. Чужие жгут корабли. Это что, война, так получается?

— Сообразил наконец-то, — фыркнула Юлька. — Мыслитель!

— Какая это, Donnerwetter, война? — вставил с неудовольствием Риггельд. — Избиение младенцев это, а не война. Мы против чужих бессильны. И безоружны.

— Но что-то ведь нужно делать? Или просто дохнуть по очереди — покорно, как баранам на бойне? — не успокаивался Смагин.

Я его вполне понимал.

— Ты в полете? Или сидишь? — уточнил я.

— Сижу, — признался Смагин. — Как понял, что чужие атакуют в воздухе, так и сел сразу же.

— Не переживай, на поверхности они тоже атакуют, — успокоил я его. — И где же именно ты сел?

— На юге, в степи. Сеткой накрылся от греха подальше и сижу..

Я вспомнил, что Смагин таскал с собой пятнистую маскировочную сеть. Накрой такой тряпищей звездолет — с полумили его не разглядишь. Особенно сверху.

— Молодец, — похвалил я. Сиди пока и не дергайся. Янка с тобой?

— Со мной…

— Совсем молодец! — вторично похвалил я. — Юля, что Хаецкие?

— Молчат пока, но они с Мустяцей и Прокудиным, я слышала, стартовали еще утром. Куда именно — не знаю.

— Так. — Я начал загибать пальцы. — Юля, я, Курт и Юра — мы хоть и разбросаны территориально, зато хоть голосом связаны. Хаецкие куда-то смылись, Шумов на Луне, Василевский мертв. Зислис на космодроме… Но туда не сунешься сейчас. Больше искать некого. Кстати, я обещал Шумова вызвать… Думал, из атмосферы выйду — свяжусь. Надо быстро решить, что делать. И как втихую убраться с планеты.

— Боюсь, — вздохнул трезвый Риггельд, — втихую уже не получится. Чужие наверняка отслеживают всю сферу.

— Мне кажется, — вмешалась Юлька, — сначала нужно всем собраться. Территориально, как ты выразился. Разве нет, а, Рома?