Смерть империи. Американский посол о распаде СССР

Несмотря на верность Шапошникова, Грачева и других высших офицеров конституционному порядку, никто не сомневался, что сокращение вооруженных сил, начатое в 1990 году, будет ускорено. Предыдущее военное командование сопротивлялось сокращениям и в попытке заблокировать их или по крайней мере замедлить ничего не делало для широкомасштабной демобилизации офицерского корпуса. Новым руководителям вооруженных сил предстояло заняться проблемами, которые создали их предшественники своим бездействием…

В любом случае сокращение численности войск не было самой сложной проблемой, стоявшей перед советскими военными. В условиях политической нестабильности молодые люди стали отказываться от призыва. Не было ясно, сможет ли советская армия численно держаться даже на том урезанном уровне, какой предлагал Грачев. Кроме того республики все больше и больше выступали с планами создания собственных армий, а некоторые требовали, чтобы их граждан демобилизовали из советских вооруженных сил для служения в независимых войсках у себя на родине. Поскольку советские вооруженные силы формировались не по национальному принципу – офицеров и солдат часто назначали служить в подразделения далеко от дома и намеренно перемешивали с тем, чтобы подразделения не носили национального характера, – такие перемены могли затронуть повсеместную эффективность и готовность советских войск.

Особенно зловещий для советской армии характер носили пожелания Украины. Двадцать третьего октября Верховный Совет Украины одобрил закон о создании украинской армии из 450.000 человек и национальной гвардии из 30.000, которые выделялись из советских войск, расквартированных в республике.

Позиция Украины не оставляла сомнений: если союзный договор не будет заключен, советские вооруженные силы не смогут существовать в нынешнем виде. Единое советское военное командование будет разделено на мелкие военные организации, которые, возможно, будут, а возможно, и не будут сотрудничать друг с другом. Хотя в России, несомненно, останется наибольшее число войск, их доктрина и самый смысл существования должны будут измениться.

* * *

Девятого сентября Борис Ельцин формально вернул юрисдикцию над вооруженными силами, КГБ и Министерством внутренних дел, которые он подчинил себе указом во время попытки переворота. Советскому правительству Горбачева и вскоре после этого неожиданно взял трехнедельный отпуск. Тем временем его коллеги препирались в Москве по поводу того, что делать дальше. Главным вопросом было, следует ли России поддерживать союз республик, желающих объединиться, или объявить о своей независимости и договариваться с остальными республиками на двусторонней основе или на основе многосторонней организации вроде Межреспубликанского комитета по экономике.

Создавая свою президентскую команду, Ельцин привлек людей трех категорий: I) бывших коллег из аппарата свердловской компартии, таких как Юрий Петров, бывший первый секретарь, которого Ельцин сделал начальником своего аппарата; 2) чиновников государственного управленческого аппарата, многие из которых начинали карьеру в военно-промышленном комплексе; и 3) политических деятелей демократической ориентации, большинство которых составляли люди тридцати-сорокалетние и из-за возраста и относительного радикализма часто именовались сторонними наблюдателями «младотурками».

Первоначально Ельцин поставил правительство России под контроль первых двух групп, а большинство «младотурок» посадил в Государственный совет, консультативный орган, откуда они должны были осуществлять прямой контроль над правительством России. Люди, возглавлявшие правительство России, в том числе премьер-министр Иван Силаев, были за сохранение Союза, а «младотурки» считали, что России лучше быть полностью независимой. По их мнению, союз с другими республиками, в большинстве которых все еще господствовала старая коммунистическая номенклатура, может заблокировать экономические реформы, необходимые России, и будет вытягивать из России ресурсы, которые ей требуются для проведения собственных реформ и развития. А кроме того, независимая Россия позволит им занять более важные посты. Так, например, Андрей Козырев, министр иностранных дел России, уже не будет больше подчиняться советскому министру иностранных дел.

Для многих в этой группе практические соображения подкреплялись (а возможно, были порождены) убеждением, что Россия исторически пошла по неверному пути, расширяя свою империю, и теперь должна, подобно другим метрополиям XX века, отбросить имперские придатки. Иначе, считал и они, невозможно будет создать современное, демократическое государство.

Те же, кто противостоял желанию «младотурок» видеть независимую Россию, отнюдь не все были стариками или коммунистами, или сторонниками империи. Немало демократов-реформаторов, в том числе Анатолий Собчак и Григорий Явлинский, выступали за добровольное объединение, утверждая, что Россия лишится части себя, если откажется от союза, особенно учитывая ее нынешние границы.